Призрачный отель - Василий Анатольевич Криптонов

— Подожди. Он тут что-то гнал про похищенную девчонку. — Я повернулся к пустышке. — Рассказывай. Что за девчонка?

— Её похитили черти и держат в доме-коммуне, — доложил пустышка.

Я вспомнил, как час назад буквально бежал к этому памятнику человеческому идиотизму. Меня как будто кто-то звал. Плакал, захлебывался от отчаяния. А потом зов прекратился. Мгновенно, словно отрезало.

— Когда это случилось? — спросил у пустышки я. — Когда черти украли девушку?

Думал, что снова ничего не осмысленного не услышу, Но пустышка приобретал всё более чёткий и уверенный вид. Ну, логично — я же с ним разговариваю, обращаюсь к нему. Вот и жрёт энергию, ни в чём себе не отказывая.

— Перед рассветом. Было ещё не светло, но уже не темно.

Мы с Изольдой переглянулись.

— Та самая, — сказал я. — Которую ищут обходчики. Помнишь, к Мстиславе их глава приходил? Получается, что пожиратели девушку не сожрали. По крайней мере, пока. Заперли зачем-то в своём убежище. Она звала на помощь, я случайно оказался неподалеку, услышал и пошёл на зов. А когда мы с тобой оказались слишком близко, пожиратели это почувствовали и каким-то образом блокировали зов. Если бы не пустышка, я вообще не понял бы, что это было.

— Да. Вероятно. Как-то так… Тимур, прошу тебя, идём в отель! — Изольда тянула меня за рукав.

— Знаешь, вот скажи мне кто-нибудь неделю назад, что такая красавица на ночь глядя будет меня уговаривать пойти с ней в отель, а я упрусь, как баран — не поверил бы. Но, увы. Жизнь — штука непредсказуемая. Ты знаешь, как связаться с Кондратием?

Изольда оказалась не менее упрямой, чем я. Связываться с Кондратием отказывалась наотрез и твердила, что мы должны вернуться, рассказать обо всём Мстиславе, а уж она пусть принимает решение — что делать дальше. Полчаса, дескать, погоду не сделают.

— Да, блин! — не сдержался я. — Откуда ты знаешь, что не сделают? Откуда знаешь, что через полчаса девчонку не сожрут⁈ Я понимаю, что тебе страшно, потому что, типа, за меня отвечаешь, и после этой идиотской драки боишься, что ещё каких-то дел наворочаю. Но и ты пойми — сейчас не та ситуация, в которой можно себе позволить время терять. Звони Кондратию!

Изольда сжала губы и достала телефон.

Через пятнадцать минут рядом с нами остановился мерседесовский грузовой фургон. Стену фургона украшали знакомый логотип и надпись: «Комбинат благоустройства „Солнечный город“». Из-за руля выбрался парень моих лет, с пассажирского сиденья — Кондратий Степанович. В одинаковых майках и рабочих комбинезонах.

Кондратий с интересом уставился на пустышку — который так и продолжал ошиваться рядом со мной.

— А это ещё что?

— Свидетель. Сообщил, что душа, которую вы ищете, похищена пожирателями и содержится в башне-коммуне.

— Пустышка? — уточнил Кондратий. — Сообщил?

— У Тимура с ними, как выяснилось, особые отношения, — сказала Изольда. — Пустышки его слушаются.

— Выяснилось? — Кондратий посмотрел на меня.

Я повернулся к пустышке.

— Стену видишь? Пешком вверх — шагом марш!

Пустышка невозмутимо шагнул на стену дома, рядом с которым мы стояли, и принялся взбираться по ней вверх. Пока мы дожидались Кондратия, у меня было время поэкспериментировать.

Парень, приехавший с Кондратием, присвистнул.

— Это как же так, Кондрат Степаныч?

— Бывает, — задумчиво глядя на шагающего по стене пустышку, сказал Кондратий. — Так что там, говоришь, с душой?

— Заперта в доме-коммуне. Два часа назад её ещё не сожрали.

— Совсем оборзел Маэстро, — процедил помощник.

— Обожди, — остановил Кондартий. — Откуда знаешь, Тимур, что не сожрали?

Пришлось рассказать про зов.

Кондратий покачал головой.

— Однако… Ты, значит, — кивнул Изольде, — зова не услышала. А ты, который в видящих — без году неделя, услыхал?

— Я виноват, что ли? Может, у меня просто внутренний слух хороший. Компенсация за отсутствие музыкального.

Парень, прибывший с Кондратием, фыркнул. Кондратий задумчиво смотрел на меня.

— Ну… «Чайник» штурмом брать — это, конечно, весело… Крови немало потеряем.

— А пока мы её теряем, Маэстро сожрёт душу, — хмыкнул помощник. — Есть такое выражение — пиррова победа. Вот это как раз будет оно.

— Значит, попробуем малой кровью, — решил Кондратий. — Вот что, Тимур. Неволить тебя я, конечно, не вправе. Тем более, что ты зелёный совсем. Всё, что дальше будет — исключительно твоя добрая воля…

— Кондратий Степанович! — ахнула Изольда.

— … но я так скажу: ваш брат нам, обходчикам, всегда помогал. Как и мы вам. Если ты сейчас с нами пойдёшь, помощь твоя может оказаться неоценимой. Ежели ты эту душу услышал, значит, тянется она к тебе. Значит, и сама будет пытаться выбраться, а не просто сидеть сложа лапки.

— Это точно, — солидно подтвердил помощник. — Если связь с душой есть — считай, полдела сделано. Без тебя-то нам туго придётся. За красивые глаза Маэстро добычу не отдаст.

— Не смей, Тимур! — воскликнула Изольда. — То, что они предлагают, очень опасно!

— Опасно, — не стал спорить Кондратий. — Потому и не уговариваю. Пусть сам решает.

— Тимур не должен сам ничего решать! — Изольда притопнула ногой. — За него отвечаю я! Так сказала Мстислава Мстиславовна!

— Что нужно делать? — спросил я.

* * *

Помощника Кондратия звали Ким. Я думал, что это фамилия, но оказалось, имя. Коммунистический Интернационал Молодежи.

— А в паспорте у тебя как написано? — озадачился я. — Просто Ким, или вот это вот полное?

Ким в ответ заржал и хлопнул меня по плечу. Ржал он вообще часто и с удовольствием. Фургон подбросило на выбоине в асфальте. Изольда позади меня шмыгнула носом. Пустышка, сидящий рядом с ней, нырнул по плечи в крышу фургона. Повисел и плюхнулся обратно на сиденье.

Пока мы ехали к дому-коммуне, Изольда успела позвонить и нажаловаться на самоуправство Кондратия Мстиславе. Непосредственно сейчас между ними шёл напряженный диалог, которого никто из нас не слышал. Только по красному лицу, летящей изо рта слюне и активной жестикуляции Кондратия можно было догадаться, что вряд ли Мстислава приглашает его на чай с плюшками.

— Это как он делает? — спросил я. Имея в виду отсутствие звука.

— Кондрат Степаныч и не такое может, — отозвался Ким.

Баранку он крутил лихо. И двигатель в фургоне оказался мощным, с места рвал — только в путь. Амортизацию бы ещё получше, чтобы зубы не стучали, когда на ухабах подбрасывает — цены бы такой машине не было.

Кондратий махнул рукой, приказывая остановиться. Фургон встал у тротуара как вкопанный. Кондратий нажал отбой на доисторической кнопочной трубке и сунул её в карман. Заговорил, обращаясь к нам. По-прежнему неслышно.

Ким гоготнул и похлопал