Призрачный отель - Василий Анатольевич Криптонов

Ребята двинулись ко мне.

— Давайте разборки — на улице! — всполошился Дима. — Я сейчас тревожную кнопку нажму!

Парни его проигнорировали. Я, мысленно выругавшись, встал, постаравшись заслонить собой Изольду. Вряд ли на неё кинутся, всё-таки в цивилизованном мире живём. Но, с другой стороны, под синькой люди чего только не сделают.

Главный, раздувая ноздри, надвинулся на меня. Поднял кулак…

В такой ситуации вариант только один: бить первым. Ну, при условии, если ты мастер единоборств, способный справиться с тремя противниками. Если нет — можно, в принципе, и не бить, а просто рассказать анекдот или зевнуть. На финал твои действия мало повлияют.

Я решил ударить. Решение сформировалось внутри меня быстро и полетело впереди кулака. Зрение в процессе перещёлкнулось, и я вновь увидел пустышку, сквозь которого должен был мой кулак пройти.

Пустышка порозовел, глаза его задорно блеснули, и он, развернувшись попёр на бритоголового.

Дальнейшее для тех, кто не мог видеть призрачного мира, выглядело так. Я врезал бритоголовому по морде, тот закатил глаза и рухнул под ноги своих обалдевших товарищей.

Рухнул он не как живой человек, а как куль с чем-то неприятным. Так, что парни, несмотря на алкоголь в крови, мигом смекнули: ситуация изменилась абсолютно. Вместо весёлой потасовки в баре пришло что-то страшное.

Я же видел не только рухнувшего противника и замерших над ним двух обалдуев. Ещё я видел пустышку. Он стоял за спинами упомянутых обалдуев и держал за горло корчившуюся точную копию упавшего. Полупрозрачную.

Неизвестно как и почему — пустышка выдрал из тела бритоголового его душу.

Глава 19

— Положи, где взял! — рявкнул я прежде, чем успел хоть что-то подумать.

Пустышка прыжком очутился рядом с безжизненным телом и с размаху всунул в него душу. Бритый дёрнулся, шумно задышал. Бледное лицо мигом покрылось каплями пота. Он посмотрел на меня с таким ужасом, что мне самому сделалось страшно. Ему-то хорошо, он сейчас уйдёт и забудет, а мне с собой, таким страшным, ещё жить.

— Сань, Саня, ты чего, а? Ты как, Саня? — тормошили бритого агрессора дружки.

— Ничё. Пошли. Пошли отсюда!

Бросая на меня озадаченные взгляды, ребята подняли друга под белы рученьки и вывели из бара.

— Счёт! — взвыл за стойкой Дима.

Да, в некоторых случаях секьюрити на входе всё-таки не роскошь, а необходимость…

— Я оплачу. — Изольда быстро подошла к стойке. — За них и за нас. Пожалуйста.

Дима мгновенно натыкал что-то на терминале. Изольда приложила карточку — я даже вмешаться не успел. Вернувшись, она схватила меня за руку и потащила из бара.

На улице мы прошли немного, свернули в арку, где, судя по обилию бычков, убивали здоровье продавцы и фармацевты из всех ближайших магазинов и аптек.

— Тимур, что это было? — громким шёпотом спросила Изольда. — Как ты это сделал?

— Да это не я сделал, а он.

Я указал пальцем на пустышку, который попёрся вслед за нами.

— Он подчинился тебе!

— Да, — подтвердил пустышка. — Я тебя сразу почувствовал, хозяин. Ещё там, в центре.

— В каком ещё центре? — Я повернулся к пустышке.

— Где вы на дом-коммуну смотрели. Куда эти черти девчонку утащили.

— Эм… Чего?

— Ну, черти… — Пустышка завис. — Кто это, как не черти? Рогов, конечно, нет. Но всё равно должны быть черти.

— Что за девчонка? — спросила Изольда. — Когда ты это видел?

Пустышка молчал.

— Он только с тобой разговаривает, — сказала Изольда. — Спроси его. Он как камера наблюдения.

— Почему только со мной?

— А почему ты, ничего ещё не зная и не умея, сумел противостоять четырём пожирателям? Думаю, причина в том, что ты очень сильный видящий. А пустышки, как я уже сказала, чувствуют силу. Оттого и липнут к тебе. Он увязался не за мной, а за тобой. И слушается — тебя.

— Как-то странно слушается. Ты видела, он чуть человека не убил?

Тут Изольда осеклась и побледнела. Видимо, только сейчас в полной мере осознала, что вообще произошло.

— Да-да, — кивнул я. — Я-то этого парня ударить хотел! Всего лишь. Раньше, чем он ударил бы меня.

— А зачем вообще драться? Их ведь было трое — против тебя одного!

— Да потому что по-другому с этой публикой нельзя, а то уважать себя перестанешь. Так у тебя, помимо набитой морды, останется ощущение, что хотя бы пытался противостоять. А если сразу лапки задерёшь, то останется только набитая морда. Друзья этого урода стоять в стороне, конечно, не стали бы, и закончилось бы всё не очень радостно — для меня, понятное дело. И если бы всё пошло так, как должно было пойти, сейчас ты лила бы надо мной слёзы и прикладывала к моим ранам платочек. Но вмешался этот деятель. — Я кивнул на пустышку. — И выбил из парня душу. В буквальном смысле! Хотя у меня и в мыслях ничего подобного не было. Я вообще альтруист. В драку-то полез по обязанности… Какого хрена ты на него бросился? — Я повернулся к пустышке.

— Я услышал твоё желание.

— У меня не было желания выбивать из него душу! Не надо тут.

— Я услышал твоё желание, — упрямо повторил пустышка.

Он смотрел преданными глазами мне в глаза. А вместе с тем — как будто сквозь меня. Я понял, что другого ответа не услышу, до мозгов не достучусь. Трудно достучаться до того, чего нет.

— Возможно, дело в том, что ты пока не контролируешь свою силу, — сказала Изольда. — Разумом действительно собирался всего лишь ударить. А эмоционально… Знаешь, как в разговорах иногда проскакивает: «Да я его убью! Шею сверну! По стенке размажу!» Хотя на самом деле, разумеется, никто ничего подобного делать не собирается. Но пустышки — создания примитивные. Они считывают только самое простое, самое яркое. Когда ты бросился на этого парня, был зол. И пустышка решил, что желаешь ему смерти.

— А они так вот запросто могут убивать живых людей?

Изольда развела руками.

— Впервые слышу о таком. До сих пор считала, что пустышки безобидны.

— А о том, что они умеют как выбивать душу, так и запихивать её обратно? Ты видела, что он сделал?

Меня, признаться, до сих пор потряхивало. Впервые у меня на глазах так явно и страшно умирал человек. Умирал — а потом воскресал.

— Идём в отель, — решительно сказала Изольда. — Надо обо всём рассказать Мстиславе! То, как тебя слушается пустышка — выше моего понимания. Я, боюсь, не смогу быть твоим наставником,