Одержимый - Ли Бардуго

Впрочем, сейчас на иллюзии не было времени, ведь убийства преподавателей вполне могли оказаться на совести обществ. Да и сколько еще продержится заключенный в защитный круг Дарлингтон? До Хеллоуина осталось меньше двух недель, а впереди ждал ритуал, где в случае неудачи она могла умереть, а добившись успеха – потерять все. Алекс снова ощутила ужас и мучительное предчувствие грядущей неудачи. Красота поэзии и закономерности исторических событий отступили на задний план, заставляя вернуться в унылое, тревожное настоящее.

В середине лекции Доуз прислала сообщение, и по пути на следующее занятие Алекс набрала ее номер.

– Что-то не так? – с ходу поинтересовалась она, когда Доуз взяла трубку.

– Нет. Хотя есть кое-что. Тебя вызвал новый Претор.

– Сейчас?

– Нельзя и дальше откладывать встречу. После… случая в «Свитке и ключе» Ансельм так и не устроил чаепитие и… Претор начинает нервничать. Он будет у себя в кабинете в Линсли-Читтенден-холле с двух до четырех дня.

Почти рядом с ее общежитием. Впрочем, эта мысль ничуть не успокаивала.

– Ты говорила с ним? – поинтересовалась Алекс. – Как он общался?

– Ну, не знаю. Как профессор.

– Он сердился? Радовался? Хоть что-нибудь скажи.

– Ни то, ни другое. Он не выразил особых эмоций, – холодно проговорила Доуз, и Алекс удивило подобное настроение Памелы.

– В какое время назначим встречу?

– Он хочет видеть тебя, а не меня. – Может, в этом проблема? Претор не желал общаться с Доуз?

– Постой, он профессор? И как давно преподает?

– В Йеле? Уже лет двадцать.

Алекс не смогла удержаться от смеха.

– В чем дело? – буркнула Доуз.

– Если он провел здесь столько времени, а мы лишь сейчас о нем услышали, похоже, у «Леты» не нашлось других претендентов.

– Не обязательно…

– Думаешь, на эту должность люди в очередь выстраиваются? Последний занимавший ее скончался.

– От сердечного приступа.

– При загадочных обстоятельствах. Этот гемор никому не нужен, так что «Лете» пришлось ухватиться за первого согласившегося кандидата.

– Профессора Рэймонда Уолш-Уайтли.

– Не знай я тебя лучше, решила бы, что это шутка.

– Он был своего рода вундеркиндом. Окончил Йель в шестнадцать лет, потом аспирантуру в Оксфорде. Он штатный профессор английского и, судя по статьям, написанным для «Федералиста», весьма старомоден.

Может, придумать какой-нибудь предлог и отложить встречу еще на некоторое время? Но что это даст? Лучше пообщаться с Претором сейчас, один на один. Иначе рано или поздно Ансельм затеет какой-нибудь ужин, где ей придется выносить на себе изучающие взгляды уже двоих представителей «Леты».

– Хорошо, – согласилась она. – Зайду после лекций.

– Когда закончишь, я буду ждать тебя возле Джонатана Эдвардса. Попытаемся найти остальные подсказки к Проходу.

– Договорились.

– Будь вежлива, – напутствовала Доуз. – И оденься поприличнее.

В этом была вся Доуз, но Алекс отлично знала, как играть свою роль.

* * *

Занятия по электротехнике велись в просторном лекционном зале, и, несмотря на все усилия, сегодня Алекс не могла сосредоточиться – впрочем, как обычно. Этот курс, вероятно, считался самым демократичным в Йеле, поскольку все присутствующие находились здесь скорее для галочки – включая Алекс, Мерси и Лорен. Большую часть занятия они тихо обсуждали, какое угощение подать перед вечеринкой, и в конце концов сошлись на текиле и желейных червячках.

Алекс не особо удивлялась, что, несмотря на убийства, окружающие по-прежнему думали о вечеринках, лекциях и домашних заданиях. В кампусе знали только об одной ужасной смерти, убийство Марджори Стивен держалось в тайне. Никто не чтил ее память и не устраивал собраний в ее честь. Шокирующая, мрачная смерть Бикмана могла вызвать разговоры за ужином и легкое беспокойство, если приходилось затемно возвращаться домой. Но никто из студентов, дремавших на стульях вокруг Алекс, не был на месте преступления и не смотрел в старое испуганное лицо, не ощутил приходящего со смертью внезапного разрыва. Они просто продолжали жить обычной жизнью. Но что еще оставалось? Одеваться призраками, вурдалаками и мертвыми знаменитостями и топить ужас от осознания собственной смертности в гавайском пунше и крепком алкоголе.

Угощение считалось своего рода разминкой перед тем, как отправиться на настоящую вечеринку, и Алекс под шумок сможет ускользнуть пораньше и подготовиться к ритуалу в Стерлинге. В этом году на вечеринке в честь Хеллоуина, устраиваемой в «Манускрипте», не ожидается ничего сверхъестественного – общество оштрафовали за упущенные из виду в предыдущем семестре вещества, которые использовались для подчинения Мерси и других несчастных, пересекшихся на свою беду с Блейком Кили. Впрочем, в четверг ей все равно придется присутствовать у них на каком-то ритуале певчих птиц.

Осознавая, что, если хочет вовремя успеть к Претору, пообедать сегодня не удастся, Алекс вернулась в общежитие вместе с Мерси и Лорен и переоделась в свой самый приличный наряд: черные джинсы, черный свитер и позаимствованную у Лорен белую рубашку с воротником.

– Ты выглядишь как квакер[18], – неодобрительно заметила Мерси.

– Я выгляжу ответственной.

– Знаешь, что ей нужно? – спросила Лорен и, заскочив в свою комнату, вернулась с темно-красным бархатным ободком.

– Так лучше, – одобрила Мерси.

Алекс изучила в зеркале строгое, неулыбчивое лицо и выдохнула:

– Идеально.

* * *

Кабинет профессора Рэймонда Уолш-Уайтли находился на третьем этаже Линсли-Читтенден-холла; к тяжелой деревянной двери скотчем крепился листок с расписанием работы. Алекс нерешительно застыла в коридоре. Что ее ждет? Назидание? Предупреждение? Допрос о ритуале, проведенном в гробнице «Свитка и ключа»?

На легкий стук в дверь изнутри послышалось равнодушное:

– Войдите.

В небольшом кабинете все стены от пола до потолка занимали книжные полки. Сам Уолш-Уайтли сидел возле окна, в свинцовый переплет которого были вставлены толстые бледные стекла, словно сделанные из растопленного сахара, с трудом пропускавшие серый октябрьский свет. Над заваленным столом возвышалась медная лампа с зеленым абажуром.

В глаза тут же бросилось унылое вытянутое лицо профессора и густые белые волосы, зачесанные со лба назад почти что в стиле помпадур. Подняв голову от ноутбука, он взглянул на Алекс поверх очков и кивнул на единственный стул, стоящий возле стола.

– Садитесь.

Казалось странным осознавать, что весь прошлый год бывший представитель «Леты» обитал в кампусе, уютно устроившись в этой каморке. Почему никто даже не упоминал о нем? Может, здесь есть и другие?

– Гэлакси Стерн, – произнес он, откидываясь на спинку кресла.

– Лучше называйте меня Алекс, сэр.

– И на том спасибо. Я бы чувствовал себя по-дурацки, обращаясь к кому-то Гэлакси. Довольно необычное имя. – При последних словах на его лице возникло отвращение; с таким видом люди обычно говорят о фашистах. – Ваша мать