Одержимый - Ли Бардуго

– Мишель велела прочитать мне эту книгу, – проговорила Алекс, поднимая и пролистывая томик. – В ней говорится о Проходе?

– Нет, изложены кое-какие споры о природе ада.

– Больше похоже на путеводитель.

Доуз закатила глаза и обхватила руками наушники, будто цеплялась за буек.

– Ты что, вообще не боишься?

Алекс не могла ответить твердое «нет» и вместо этого произнесла:

– Мишель сказала, что нам придется умереть, чтобы завершить ритуал. Я в ужасе и не горю желанием это делать.

– Как и я, – согласилась Доуз. – Хотелось бы мне обладать твоей храбростью.

– Я безрассудна. Есть разница.

В уголке рта Доуз мелькнуло нечто, напоминающее улыбку.

– Возможно. Расскажи о Преторе.

– Он просто душка. – Алекс устроилась на соседнем стуле.

– Серьезно?

– Доуз.

– Я немного покопалась в его прошлом, – чуть покраснев, призналась Доуз. – Уолша-Уайтли не слишком жаловали в «Лете». Вергилий просто ненавидел и всеми силами противился его избранию. Хотя нельзя отрицать, что в академических кругах он считался суперзвездой.

– Плохая новость: с возрастом он вовсе не смягчился. Но есть и хорошая. Похоже, ни Ансельм, ни руководство не сообщили профессору, что на самом деле случилось в «Свитке и ключе».

– Какой смысл скрывать?

– Потому что, судя по всему, новый Претор одержим праведным негодованием. Похоже, он много лет жаловался руководству «Леты» на то, как все мы позабыли о прежних ценностях. Его просто решили заткнуть, чтобы оставил их в покое.

– И повесили на нас.

– Типа того. Но пусть считает, что мы глупые и неумелые. Для нас так будет лучше всего.

Доуз скрестила руки на груди.

– Ты хоть знаешь, сколько я трудилась, чтобы меня начали воспринимать всерьез и не отмахивались от моей диссертации? Изображать из себя дурочек довольно унизительно. Тебе так скажет любая женщина, которой придется с ним общаться. Это…

– Знаю, Доуз. Но лучшего прикрытия нам не найти. Так что давай, пока со всем не разберемся, просто потанцуем под его дудку. А потом я с радостью отойду в сторонку, а ты сокрушишь его эго своим блестящим интеллектом. Ладно?

– Хорошо, – немного поразмыслив, согласилась Доуз.

– Не хочется походить на Тернера, но у нас есть план?

– Вроде того. – Доуз разложила на столе несколько отпечатанных страниц, помеченных разными цветами. – Если мы сможем отыскать остальные зацепки к Проходу, то начнем ритуал в полночь. Нам нужно четыре дверных проема, и каждый порог следует отметить кровью.

– В Хеллоуин.

– Знаю, – вздохнула Доуз. – Однако у нас нет выбора. Если мы все сделаем правильно… что-то должно произойти. Не знаю точно, что именно, но откроется дверь в ад, и появятся четыре могилы. Написано не очень понятно.

– Четыре могилы для четверых убийц.

– Если у нас есть четверо убийц.

– Будут, – заверила Алекс, хотя Тернер пока еще не согласился. Можно, конечно, еще разок наведаться к мерзкой карте, но нужно действовать быстро. Только вот удастся ли отыскать того, кто согласится быть похороненным заживо ради спасения некоего незнакомца? – Нам понадобится… оружие или что-то в этом роде?

– Можно прихватить с собой, но я не представляю, с чем нам придется сражаться и что будет ожидать с той стороны. Могу лишь сказать, что в путь отправятся вовсе не тела, а души.

Но Алекс вдруг вспомнила сцену, разыгравшуюся перед ней в подвале Розенфельд-холла.

– Дарлингтон исчез, я видела, как это произошло. Не только душа, но и тело.

Он стоял там рядом с ней, потом вдруг вскрикнул и в следующее мгновение пропал, а крик растворился в тишине. Не отразился эхом, не затих постепенно – просто смолк в один миг.

– Потому что его съели, – буднично пояснила Доуз, как самую очевидную вещь на свете. – Только так он смог бы стать… ну, таким, как сейчас.

– Значит, никому из нас не грозит превратиться в демона?

– Не думаю. – Доуз снова вцепилась в наушники.

– Ради всего святого, Доуз.

– Откуда мне знать? – резко бросила она; похоже, мысль о потере человеческого облика волновала ее меньше, чем перспектива лишиться работы в «Лете». – Трудно сказать, что произойдет, нет практически никаких записей на эту тему. Однако отправить в ад лишь души – своего рода защита. Тела проницаемы и способны меняться, поэтому нам нужен тот, кто присмотрит за нами и создаст связь с миром живых. Мне не нравится мысль проводить ритуал в Хеллоуин. Мы привлечем множество Серых.

Алекс ощутила подступающую головную боль. На подготовку оставалось чуть больше недели, однако ее не покидало то же чувство, что перед ритуалом в «Свитке и ключе». Им не хватало знаний, снаряжения и, черт возьми, подходящей команды. Как там сказал Уолш-Уайтли? «Надеюсь, впредь вы станете здраво оценивать свои возможности». Она тут же вспомнила о Лене. Несмотря на жадность и непомерные амбиции, он всегда проявлял удивительную осторожность. И пусть этот глупец не сомневался, что сможет заслужить доверие Итана и продвинуться по служебной лестнице, но даже при отсутствии денег никогда не опускался до простого грабежа, поскольку знал, что его поймают. Он не был вором и уж точно не умел планировать все наперед. Именно поэтому в кампусы он отправлял Алекс, которая в те времена все еще походила на ребенка, не опустошенного отчаянием и разочарованием. Низкий риск, высокая награда – по крайней мере, для Лена.

Теперь, судя по словам Доуз, им предстояло беспомощно лежать в земле и доверить кому-то сражаться с кучей Серых. Впервые Алекс ощутила неуверенность.

– Мне это не нравится, – проговорила она. – Я не хочу втягивать в наше дело постороннего человека. Кстати, не забудь – чтобы увидеть Серых, ему придется выпить эликсир Хирама, а это может привести к летальному исходу.

– Мишель…

– Мишель Аламеддин не станет нам помогать.

– Но она была его Вергилием.

Алекс пристально взглянула на сидящую рядом Доуз – из хорошей семьи, с сестрой в Вестпорте, забравшей Памелу из больницы и платившей ей за присмотр за детьми; не имевшую понятия о мучительных страданиях, вызывающих желание, проснувшись однажды поутру, свести счеты с жизнью – что и к лучшему, ведь нельзя же вечно сражаться. Однако эта самая Памела Доуз не раз спасала Алекс жизнь и была готова пройти с ней бок о бок через врата ада. Но Мишель Аламеддин – совсем другое дело. Увидев татуировку у нее на запястье, Алекс ни за что на свете не стала бы просить Мишель ввязаться в это дело.

– Мы найдем кого-нибудь другого, – проговорила Алекс. Но кого? Нельзя же просто поймать на улице первого встречного и предложить денег за услугу. Члены обществ тоже отпадали – любой из них мог отправиться прямиком