Ключи мира - Маркус Кас

Картина мне открылась не такая страшная, как я себе напридумывал, пока бежал.

Возле колодца стояла зарёванная девочка, рядом с ней ухмыляющийся хулиган, а прочие затаились по углам, с интересом подглядывая за развитием событий.

Я подлетел к Олесе, осматривая её — нет ли ран, и она сквозь всхлипывания провыла, указывая на колодец:

— Он её выбросил…

— Это кукла, страшная очень, — коряво возразил парень, рассмеявшись. — Дура.

Меня накрыло такой волной гнева, что зрение помутнилось. И возмущения. Как можно обижать девчонок? Как можно обижать слабых? Ладно, я тоже был мелким, но мог постоять за себя. Но Олеся…

Короче говоря, разум тогда мой отключился. Эмоции заполонили собой всё, и врезал я этому дылде со всей силы. Благо, что дворовое общество меня быстро обучило драться.

Началась свалка. Парень хоть и был крупнее, но явно не участвовал ни в одной серьёзной потасовке. Но на его стороне всё же был вес и сила. Мы сцепились и повалились в пыль, став кататься по земле. Я только и помнил, что распахнутые от ужаса глаза девчонки и злорадные усмешки ребятни.

А потом я поднялся в воздух. Нас растащил один из служивых, просто подняв каждого за шкирку. С моим ростом в том возрасте я оказался болтающимся над землёй.

Выслушав обе стороны, мужчина тоже рассмеялся и сказал, чтобы не занимались глупостями, а то розгов получим. Точнее, только я получу. Трогать сына ценного работника никто, конечно же, не собирался. Тем более тот наплёл, что всё случайно получилось.

Вот тогда во мне пробудился дар. От чувства дичайшей несправедливости, от накопленных обид, от желания что-то изменить. Стать сильнее всех, чтобы отстоять Олесю.

И магия откликнулась.

Весь двор накрыло волной силы — когда пробуждается дар, особенно при подобных обстоятельствах, выброс может быть очень мощным. Кратким, но непреодолимым.

Служивый отпустил нас, и хулиган буквально ласточкой нырнул в колодец. Остальные мальчишки тоже бросились туда, но выстроили что-то вроде живой цепи. Хватали друг друга за ноги и опускали в довольно глубокую шахту. Мужчина замыкал, чтобы не посыпались все на дно.

А девчонка стояла и смотрела на меня с ужасом.

Нет, я не заставлял их. Пусть мой дар был сродни менталу, но всё же был совсем иным. Воздействие магии разума похоже на указание направления, филигранная работа с желаниями и эмоциями. Конечно, если бахнуть со всей дури, то можно просто выжечь разум, оставив человека овощем. Но на такое были способны единицы.

Аспект надежды вселял такое чувство, что любые доводы разума не могли ему противостоять. Сметалось всё, кроме цели, заложенной магом. И воодушевлённые люди способны были сотворить что угодно.

Но это на высоких рангах. Ну или при таком вот пробуждении силы.

Во мне накопилось столько эмоций, что эффект был сокрушительный. Весь двор преисполнился желанием восстановить справедливость.

Да, это был важный момент. Магия не сработала бы, будь мои чувства нацелены на нечто плохое. Условно плохое, то есть в рамках нравственности моей и большинства людей, на которых эта сила направлена. Ведь они знали, что неправильно так поступать.

Отчаяние, к слову, работало также. Но с обратной стороны, когда на первое место выступала злость. На жизнь, на других, на что угодно, кроме себя. Похоже, но не совсем. Несправедливость тут присутствовала, но только по отношению к самому себе.

Высокоранговый маг надежды наполнял людей светлым чувством, маг отчаяния — тёмным. Но, как по мне, это было одно и то же. Управление.

Только на начальных уровнях развития возможно было лишь пробуждать, «подсвечивать» в людях надежду или отчаяние. Открывать то, что в них уже было, а не вселять. Но если маг хотел получить высший ранг, то ему приходилось этими чувствами управлять.

Свой первый серьёзный ранг я получил в битве. Иначе было не выжить, и решение далось несложно. Следующий уже в заточении, там было ещё проще, когда я понял, что стоит на кону гораздо большее, чем моя жизнь.

Повторять этот путь мне не хотелось. Но пока это не было задачей, которую необходимо решить. Начальный ранг взять можно, просто подняв в людях то или иное чувство. И к счастью, это было не срочно.

Тогда я ничего это не знал. И решил, что сломил волю людей. Откат был страшный, мной овладел стыд и страх. Никто же не мог объяснить, что произошло. И что все эти эмоции усилились взятием ранга.

Меня заперли на сеновале. А потом приехал учитель и забрал меня.

Видя, как я переживаю случившееся, он немного рассказал о магии. Наш долгий путь был наполнен его уроками, слегка скупыми и весьма резкими. Потом я понял, что он просто хотел меня выдернуть из этого состояния. И сделал это, как уж сумел.

Спустя годы я снова обратился к дару. Когда стал понимать, что магия сама по себе не плохая и не хорошая. Всё дело в том, кто держит её в своих руках.

Тот парень, кстати, потом стал поставщиком императорского двора, унаследовав дело отца и устроив собственную бахчу, лучшую на юге. Мы встретились в столице, и он извинился. Признался, что был сущим идиотом и до сих пор стыдится того поступка. Вроде как после того случая что-то в нём поменялось.

Да и Олеся потом писала письма, благодаря меня. Никто меня больше не осуждал, так что и я перестал.

Мы сидели с джиннами в шатре, пели птицы, журчала вода в фонтане, а угощения всё никак не кончались. Мухариб снова рассказывал давние истории о величии и гостеприимности пустыни, словно чувствуя, что творится у меня внутри, и стараясь смягчить мои воспоминания.

— Вам предстоит нелёгкий путь, — сказал дух, когда я поблагодарил за всё и поднялся, собираясь уходить. — Но наполненный удивительными событиями. А дальше будут и другие дороги. Я вижу их, и они прекрасны, — с лёгкой завистью закончил он.

Не хотелось покидать то волшебное место. Но я знал, что вернусь сюда, и не раз. И будет множество подобных вечеров, с ароматами кофе и цветов, со скачущими по пальмам мелкими обезьянками, с барханным котом, пришедшим к нам и мурчащим в лучах закатного солнца.

И я разберусь с тайнами этого места. Все их узнаю.

— Позвольте сделать вам подарок, — призрак махнул рукой и на столике появился небольшой предмет.

Кольцо из переплетённых бронзовых нитей. Слишком большое для пальца и маленькое для браслета. Старинное, судя по следам времени и грубости ковки.

— То,