Патриот. Смута. Том 3 - Евгений Колдаев

Гонец решился! Вдохнул полной грудью.

Направил коня против движения, не понимая, что происходит. Те, кто стремился ему навстречу, даже не тормозили, они огибали его слева, справа. Лица их были испуганными, и самого посыльного стал пробирать страх. Он с трудом не поддался всей этой панике и мчался вперед, торопился выполнить задание.

И здесь он увидел их…

Ту же сотню русских кавалеристов, гонящий войско в несколько раз превосходящее их. Расстояние было небольшим, и он летел им навстречу. Все они вскинули пистолеты и дали залп. Многие собратья, что были рядом с ним, рухнули. Лошади их сбились с хода, сами люди повисали на крупах, летели на землю.

Жить! Я! Хочу! Жить!

В последний миг в душе гонца заиграл инстинкт самосохранения.

Сотня вражеских стрелков преграждала ему путь, и он понял — это смерть. Нет никаких шансов добраться до мурзы. Он опоздал.

Расстояние сокращалось, потому что он не успел развернуть коня, лишь остановить. Сам впал в какой-то ступор, поворачивал, а они неуклонно приближались. Убирали пистолеты в кобуры, вскидывали мушкеты. Все ближе и ближе…

Неотвратимо!

Залп!

Пуля пробила его грудь, он вылетел из седла. Больно приложился спиной и головой о землю, разодрал бок веткой. Ног не чувствовал, в голове кружилось.

Попытался встать, дотянуться до сабли, но получилось лишь подняться на локте. Удары копыт все громче взбивали землю, все ближе.

Голубое небо, болотина, заросшая невысоким лесом слева, за спиной Поле. Запах травы, конского пота, дыма и жженого пороха. Я умру! На глазах наворачивались слезы.

— Мама! — Заорал он, но резкий удар сабли русского воина оборвал этот крик.

Гонец не успел.

Глава 16

Воинство мое ликовало.

Не только факт отступления, а именно бегство крупных татарских сил вселило в них уверенность в победе и настоящую радость. Боевой задор пылал в глазах каждого. Даже Григорий, пребывающий часто в хмуром расположении духа, как-то повеселел.

— Бойцы-молодцы! — Гарцевал я на своем скакуне, привстал на стременах, чтобы меня видели и слышали все. — Еще один успех за нами!

— Ура! — Раздалось нестройное, но громкое, воодушевляющее.

Еще не все, собратья мои. Да, вы храбритесь, но впереди тяжелая работа. Самая сложная. Продолжил речь:

— Но! Враг не повержен! Там! — Я указал саблей в сторону холма, покрытого дымом. — Сражаются наши товарищи. Сдерживают удар основных татарских сил. Мы пойдем туда и разобьем их! Они не ждут нас с тыла!

Выдержал паузу, смотря на них, собирающихся вместе:

— Сметем их всех!

— Ура!

— Построиться!

Где-то минута ушла у меня на то, чтобы проехать мимо них, глянуть всех. Отделить раненных, даже легко, помятых и побитых — тех, кому сложнее всего было бы биться. Выбрал самых лучших скакунов, и отправить их седоков в дальние дозоры в поле, вслед за бегущими татарскими отрядами.

Наказал — в бой не вступать, смотреть в оба. Чуть что — отступать и сообщать.

Небольшая группа легкораненых оставалась здесь наводить порядок. Ловить лошадей, собирать трофеи, перевязывать друг друга. Тех татар, которые были еще живы, связать, собрать вместе. Тяжелораненых добить, заниматься ими будет некогда, все равно умрут. Так зачем продлевать агонию.

— Спешиться! Маски подготовить!

Заранее, еще в полдень каждому из бойцов был выдан плотный отрез льняной ткани. Его нужно сейчас намочить и повязать на лицо. Бурдюки у всех конных были с собой. Такое же распоряжение давалось полковым и беломестным казакам. Всем тем, кому предстояло сражаться в дыму. Это, конечно, не привычные мне противогазы, но хоть что-то. Все лучше, чем полным ртом дышать дымом и гарью. Так, полвойска можно потерять, удушить.

С мисюрками проделать такой финт было достаточно удобно. Люди приступили к облачению. А вот мне с ерехонкой пришлось потрудиться. Личину открепить и снять. С ней вообще никак не выходило. Лезло на глаза, мешалось, спадало. А без нее нормально.

За несколько минут я собрал семьдесят готовых и жаждущих сражаться доспешных бойцов и примерно столько же стрелков. Остальные, что не были ранены и не пали в бою, отправились в дозоры.

Справедливости ради потерь у нас было невероятно мало для таких столкновений. Отлично, но слишком уж все успешно. Как бы везение не закончилось и не обернулось каким-то подвохом в будущем.

Махнул головой, отгоняя мысли.

— Audentes fortuna juvat — что значит «Удача (судьба) сопутствует смелым». Процедил сквозь зубы тихо, чтобы никто не слышал.

А еще — смелость города берет.

Наконец-то люди собирались вокруг меня, строились, готовились к очередному, уже решительному и последнему, как казалось им, натиску. Рывок и вот она победа. Главное — не выжечь их напор и не растерять его попусту.

Идем!

— Вперед! — Проговорил громко, взмахнул саблей. — Идем не спеша, наших отличаем по маскам. Татар бьем и берем в полон! Ура!

— Ура! — Закричали они.

Саблю убрал в ножны. Взялся за аркебузу. Пистолет также был заряжен. В дыму, в неразберихе, лучше поначалу на них полагаться.

Мы двинулись на приступ холма, заходя в тыл сражающейся там основной группировке татарского войска под командованием самого Кан-Темира.

На все сто уверен, он там. Будь Кровавый меч здесь, на просеке, так легко опрокинуть и погнать конные резервы не удалось бы. Получилось это лишь потому, что эти люди не хотели сражаться. Они пришли сюда грабить и убивать. После взрывов часть татар уже струсила и ушла в Поле. Степняки поняли, что легкой победы не будет и решили, что жизни им дороже, чем потенциальный грабеж.

Остались те, для кого риск был приемлем, но они не лезли вперед. Выжидали. Вряд ли холм штурмовало много перебежчиков. Скорее основные силы мурзы как раз лезли сейчас к острогу.

Сейчас по итогу нашего удара, примкнувшие к основному костяку тысячного воинства Кан-Темира беи ушли. Часть из них мы побили, часть драпает к Дженибек Герайю в лагерь, чтобы рассказать о тех ужасах, с которыми они столкнулись. Идти им туда долго. Придется разбивать лагерь где-то в поле. Вряд ли они решатся скакать, хоть и пешком, всю ночь.

Тут им передадут привет, мои знакомые волки. Отбившихся одиночек и малые отряды они начнут загонять, пытаться отбить лошадей, пожрать. Невеселая ночка предстоит беглецам.

Вряд ли они решат вернуться ночью. Но, чтобы точно быть в этом уверенным и среагировать в случае угрозы я выставил вперед дозоры.

Думал о происходящем, пока вел своих людей