Злодейка, перевернувшая песочные часы. Книга 3 - СанСоБи

он, обливаясь слезами сожаления и обиды, переосмысливал свою жизнь, в комнату вошла графиня. Она только что вернулась из сада, где пила чай с Арьей. На ее лице не осталось и следа прежнего спокойствия – теперь оно выражало глубокую тревогу.

– Дорогой, почему ты здесь один? Где слуги? Тебе не стало хуже? Может, хочешь воды? Или мне тебя немного помассировать? Боже мой… Ты плачешь? Тебе больно?

Услышав ее переполненный беспокойством голос и глядя на ее искреннюю суету, граф не смог сдержаться – слезы полились с новой силой. Эта женщина могла происходить из низшего сословия, но ее сердце было чище и добрее, чем у многих знатных дам.

Однако мужчина не мог поблагодарить ее за эту доброту, и это лишь усиливало его внутреннюю боль. Графиня, как будто ничего не замечая, ободряюще улыбнулась и взяла его за руку.

– Врач говорит, что ты поправишься. Я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе.

В лице жены граф увидел проблеск надежды. Его глаза слегка заблестели – он поверил ее словам.

* * *

Благодаря усилиям графини, лечению врача и стараниям всего дома, граф начал понемногу восстанавливаться. Как и говорил доктор, травма позвоночника оставила его нижнюю часть тела полностью парализованной, но он смог немного двигать руками и пальцами.

Без посторонней помощи граф по-прежнему не мог ни поднять, ни повернуть тело, однако научился произносить короткие фразы.

– Хочешь воды? – спросила графиня.

– Да, – коротко ответил он.

Трудно было сказать почему, но на вопросы графини он отвечал охотнее, чем на чьи-либо еще.

– Кстати, сегодня ведь день суда над Миэлль. Может быть, мне стоит сходить?

– …Не нужно.

Несмотря на все старания Каина, граф не предпринял ничего, чтобы помочь дочери. Каин часто приносил весточки о ее жалком состоянии, но это не поколебало решения мужчины. И заслуга в этом принадлежала его жене. Она твердо удерживала его от сомнений, заботясь о том, чтобы он не поддался эмоциям.

– Может, стоит проявить милосердие к Миэлль? Арья ведь сказала, что не возражает… Она могла бы получить шанс раскаяться. Она еще так юна…

Граф слабо покачал головой. Это было едва заметное движение, которое посторонний мог бы не заметить, но графиня тут же поняла его. Она кивнула в знак согласия и больше не стала поднимать эту тему.

– Она умная девочка и скоро поймет, почему вы приняли такое решение, – сказала графиня, оправдывая холодность графа к дочери, и нежно сжала его руку.

– Кстати, врач рекомендовал для восстановления смену обстановки. Как насчет того, чтобы купить загородный дом? Спокойное место, где вы могли бы отдохнуть. Я все устрою, чтобы вас не беспокоить.

– …Хорошо.

Каким бы ни было его состояние, вернуться к полноценной жизни и делам он уже не мог. Поместье неминуемо должно было перейти в руки Каина. Но графиня, вспомнив, сколько унижений ей пришлось вынести за все эти годы, решила, что пришло время взять свое. Получив возможность медленно завладеть богатством графа, она улыбнулась мужу с еще большей теплотой.

* * *

– Учитывая пробуждение графа, суд приговаривает леди Миэлль Розент к домашнему аресту сроком на пять лет.

Слова Фрей заставили девушку рухнуть на колени.

Домашний арест? Как это было возможно, если отец даже не умер? Почему она должна быть наказана? И почему отец не вступился за нее?

– Миэлль, тебе просто нужно показать, что ты раскаиваешься. Убедить отца в своей искренности, и он наверняка скоро простит тебя. Лучше всего будет сразу поговорить с ним, как только ты вернешься в особняк, – тихо прошептал ей Каин.

Для дворян домашний арест был мягким приговором. Он означал лишь невозможность покидать пределы поместья. В остальном Миэлль обрела свободу: она могла принимать гостей, проводить чаепития в саду и заниматься своими делами. К тому же срок был значительно сокращен – с двадцати лет до пяти. С ходатайством о помиловании ее могли освободить даже раньше.

Слова Каина немного успокоили Миэлль, и она неуверенно кивнула.

– Хорошо. А что насчет леди Исиды? Она ответила?

– Ну… – Каин замялся, не зная, что сказать.

Его колебания были красноречивее любых слов, и Миэлль поняла, что молодая герцогиня отказалась поддерживать ее. Ее охватило разочарование, но, прежде чем она успела осознать, насколько тяжелым был удар, судья Фрей добавила к приговору особое условие:

– Однако, учитывая, что леди Миэлль будет проживать в одном доме с пострадавшими, ее передвижение ограничивается только одной комнатой.

– …Что это значит?

– Это значит, что вы не сможете покидать свою комнату, – ответила Фрей. – К тому же имперский двор запросил особый надзор. Вы так и не прошли допрос по делу об использовании дурмана, поэтому потребуется специальное расследование.

Что за абсурдный приговор?

Миэлль едва справлялась с нахлынувшими эмоциями. Значит, ей придется пройти через это унижение прямо в доме, на глазах слуг и гостей? Ее будут допрашивать о столь возмутительных вещах, которых она даже в глаза не видела, а эта мерзкая Арья будет злорадно смеяться над ней? Ее комната превратится в клетку, куда постоянно будут заходить стражники и следователи, а служанки бросать на нее насмешливые взгляды?

Миэлль не выдержала – у нее закружилась голова, и она упала на пол. Горячие слезы текли по ее щекам. Унижение и позор, которые она должна была теперь терпеть, казались хуже самой смерти.

«Это все из-за Арьи… Я этого просто так не оставлю!»

Сразу после вынесения приговора Миэлль отправили обратно в поместье Розентов. Она ехала в старой скрипучей карете, окруженная шестью гвардейцами. Люди, наблюдавшие за этим, шептались, гадая, кто же находится внутри.

– Говорят, был подан апелляционный иск, но, похоже, суд оставил приговор в силе, – переговаривались они.

– Вот так новость. Как можно держать преступницу и пострадавших в одном доме?

– Слышал, что ее не просто отправляют под домашний арест. Ее запрут в комнате!

– В комнате? Это даже хуже, чем я думал…

– Да еще и обвинение в использовании дурмана! Они собираются провести расследование прямо там, в доме.

– Боже мой… Какой позор. Никогда бы не подумал, что эта благородная леди окажется такой.

– Все слухи оказались ложными. Эта история прямо как из романа: настоящая злодейка – Миэлль, а Арья оказалась ангелом. Теперь все стало ясно.

Слова, произнесенные за пределами кареты, отчетливо доносились до девушки. Она сжимала кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони, оставляя кровавые следы.

«Да как они смеют!..»

Но даже после прибытия в поместье ее положение не улучшилось.

– Я должна увидеть отца! Позвольте мне поговорить с ним! – со слезами на глазах закричала Миэлль, надеясь