Дворянин - Роман Валерьевич Злотников

из числа моряков, наоборот, внезапно пропали. Не то чтобы насовсем – но на тех встречах, на которые выбирался бывший майор, они чаще отсутствовали, нежели присутствовали. А потом лафа кончилась, и Даньку вызвал к себе Николай.

– Ты, Данька что-то совсем от рук отбился, – попенял он ему. – Я следить перестал – так снова про балы забыл? Великий пост когда кончился? Вот то-то!

– Да тут это… – Даниил лихорадочно начал придумывать себе оправдания. – Дел много. Дорогу размечать, вагоны с паровозами новые Демидов заказал.

– Он же вроде как свой завод собирался строить? – удивился Николай.

– Писал – пока не тянет, – пояснил бывший майор. – Все финансы на дорогу уходят. Они же уже до Челябы путь протянули и на восток до Пышмы в этом году дойдут… Плюс морячки попросили машину, что для них Берд сконструировал, посмотреть и до ума довести.

– Так ты поэтому так в Гвардейский флотский экипаж зачастил?

– Ну да…

– Ладно, морякам помоги, конечно, но всё равно давай – опять начинай по приёмам ездить. Присматривай уже себе невесту. А то я сам этим займусь. Ну раз уж ты у нас не только сирота, но ещё и Николаевич, – ухмыльнулся он. – В следующую субботу Мишка первый бал в своём дворце даёт. Тебе, естественно, быть обязательно. Понял меня?

5

Данька махнул рукой, и сверху протяжно заорали:

– Навались!

После чего массивный маховик сдвинулся и провернулся на четверть оборота. Данька вновь взмахнул рукой, в ответ на что сверху тут же заорали:

– Одерживай!

Бывший майор двумя ударами молота с короткой ручкой забил фиксатор-костыль, после чего по пояс нырнул во вскрытый цилиндр. Несколько движений гаечного ключа, шпилька… и он с облегчённым вздохом вынырнул обратно.

– Всё, закрывайте крышку.

– Будет сделано, ваша милость, – прогудел стоявший рядом «дед», то есть главный механик первого русского боевого парохода Балтийского флота… впрочем, насколько Данька мог знать, этой терминологии на флоте пока ещё не было. Наоборот, к главному механику матросы, да и офицеры, пока ещё относились с этаким пиететом. Наверное, так же как их далёкие языческие пращуры относились к кузнецам.

– Когда можно будет устроить испытательный пробег? – уточнил подошедший капитан парохода, лейтенант Корязьев 2-й.

Данька задумался:

– Ну-у-у… сначала надо поднять пары, осмотреть, нет ли где прорывов, пройтись по Неве…

– Да это мы сегодня сделаем!

– Ну тогда давайте завтра. Я сам с вами схожу. На всякий случай. В принципе, изменения в машине небольшие, да и в значительной части направлены как раз на повышение её надёжности, так что, скорее всего, всё должно пройти нормально – но ну его от лукавого. Лучше побережёмся. Куда сходить думаете?

– До Выборга, если вы не против.

– Отчего ж против-то?

– Ну дак это же два, а то и три дни займёт.

– Ничего, ради такого – остальные дела отодвину. Почитай стандартную флотскую паровую машину испытывать будем. Флот же такие потом лет двадцать мне заказывать будет, не так ли?

– Это уж как под шпицем решат, – вздохнул капитан. – Но мы надеемся.

Осень прошла хорошо. Шиллинг закончил монтаж телеграфной линии из Зимнего дворца до Кронштадта и получил солидный заказ на монтаж ещё одной – уже до Гельсингфорса. Причём впереди явственно маячил ещё один, гораздо более жирный – до Москвы. Потому как Данька не собирался строить дорогу без телеграфной линии – с Урала пришли известия, что только лишь наличие телеграфной связи помогло предотвратить новую крупную аварию на железной дороге. Похоже, у них так и не навели полный порядок с эксплуатацией железной дороги… Так что Павел Львович окончательно уволился из своего Азиатского департамента Министерства иностранных дел и посвятил себя своему заводу по производству телеграфных аппаратов. А также кабельному. Данька вместе с великими князьями и там, и там имели долю в двадцать пять процентов, хотя конкретно к кабельному даже бывший майор никакого отношения не имел. Ну, кроме того, что как-то вспомнил про битумную изоляцию и рассказал о ней Шиллингу. Плюс битум в окрестностях Питера был только у него. Как отход керосинового заводика, который, кстати, уже давно был не только керосиновым. Там потихоньку начали производить куда более широкую номенклатуру продукции, например те же смазочные масла. Полный примитив, конечно, – что-то вроде солидола или тавота, причём явно хуже их, но на фоне того, что здесь в качестве смазки использовалось обычное сало, подобные масла точно можно было считать высокотехнологичным продуктом. А также немного асфальта. Он пока почти никак не использовался, но мысли по его поводу у Даньки уже были.

Приём у Мишки во дворце так же прошёл замечательно. Причём, как и ожидалось, основной шок произвели ватерклозеты… Нет, за портьерами, как во времена оны во французском Версале, во дворцах уже давно никто не гадил, но Данька расстарался и обустроил общественные туалеты по лекалам будущего. То есть с разделением на мужские и женские, отдельными кабинками, рукомойниками, а в мужском даже обустроил писсуар на всю ширину стены. Последний, кстати, и вызвал наибольшие разногласия. Кто-то пришёл в восторг, а кому-то подобное «публичное испражнение» совсем не понравилось… Вместо кафельной плитки были использованы изразцы, а лежащие рядом с рукомойниками туго свёрнутыми в небольших изящных корзинках «одноразовые» холщовые полотенца, которые сразу после использования надобно было бросать в большую корзину, установленную под раковинами, – вообще произвели фурор. Мишка сиял, потому как почти две недели по всему Петербургу только разговоров было как о его бале. Ну не совсем о бале, конечно, но…

Кстати, на том балу Даниил познакомился с одной юной леди, которая его зацепила. Хотя по всем показателям – это было совсем не то, что ему требовалось.

Дело в том, что когда стало ясно, что Николай с женитьбой с него не слезет, бывший майор выработал для себя некий набор требований к будущей супруге, которым кандидатки должны были соответствовать. Во-первых, она должна быть некрасивой. Нет, красотки, конечно, глаз радуют, но при здешних порядках, при которых адюльтер был не просто возможен, а почти обязателен – ну его на хрен иметь в жёнах красотку. Точно ведь начнёт прыгать из постели в постель. Хотя бы чтобы утереть нос подругам. Бабы – они вечно друг перед другом выпендриваются… А у него к шлюхам совсем другое отношение. Он этого терпеть в семье не намерен. Его отношение к семейной жизни сформировалось так давно, что пытаться менять его уже бесполезно! Во-вторых, в жены себе он хотел только и исключительно русскую. И как можно менее знатную. Ну его на хрен получить в родственники родовитую семейку, даже если они и