Мой Тёмный Амур - Алексей Вячеславович Гришин

Воздух наполняется восхитительным ароматом цветущих алых роз. Покрывало исчезло полностью, и матрас тоже, как и каркас кровати, и подушки. То, что недавно являлось обычной человеческой кроватью, теперь полностью состоит из туго переплетенных цветущих стеблей.

Афродита удовлетворенно стоит перед кроватью, и мне приходит в голову глупая мысль, что она сейчас скажет: «Пересчитай цветы за минуту, я достаю секундомер». Но, конечно, это было бы слишком просто.

– Вот твое второе задание, Лира, – торжественно произносит Афродита. – Ты должна соединиться с кем-нибудь на ложе цветущих роз.

Я непонимающе моргаю. Конечно, богине положено говорить о любви, но не может же она иметь в виду…

– Соединиться… в каком смысле?

Я едва узнаю собственный голос. Сейчас он звучит скорее как робкий шелест.

– В том самом, о котором ты подумала, – ласково отвечает Афродита, поворачиваясь ко мне. – Тебе надлежит заняться любовью на этом ложе с любым партнером на твой выбор. Вы оба должны быть полностью обнажены. Вам запрещено использовать магию, чтобы защититься от шипов или приблизить развязку. О, и еще нельзя вставать с ложа, вы должны полностью находиться на нем от начала вашего взаимодействия до конца. Задание я посчитаю выполненным, если вы оба достигнете экстаза. Время на выполнение не ограничено.

Я таращусь на Афродиту, не в силах поверить, что ее пухлые розовые губы произносят все эти ужасные слова. С другой стороны, об этой богине никто и не говорил, что она добра. «Я назвал бы ее скорее устрашающей, как и саму любовь» – вот как охарактеризовал ее Валентин.

Глядя на ее идеальное, нежное, округлое лицо, я бы решила, будто такое совершенство не может запросто рассуждать о сексе на раздирающих кожу шипах роз, но Афродита невозмутима и, конечно, даже не краснеет: зрелая, уверенная и сексуальная. Почему-то я не сомневаюсь, что сама она перед таким заданием не отступила бы.

– Но… – голос подводит, и я прокашливаюсь, – получается, нам нужно совершить акт любви, лежа на… вот этом. Но это же больно.

Афродита бросает на меня снисходительный взгляд.

– Напомню, что ты хочешь спастись от смерти, а это не шутка, Лира. Ты же не думала, что все будет просто? Каждое задание сложнее предыдущего, так и должно быть.

Боюсь даже представить, каким будет третье. С другой стороны, если не выполню второе, то уже и не узнаю.

– Хорошо, – бормочу я, не успев даже подумать, как справиться с подобной задачей, – я… я это сделаю.

– Так и знала, что ты не отступишь! – Афродита выглядит удивительно дружелюбно для той, кто обрекает свое создание на мучения. – Теперь я оставлю тебя. Если ты не справишься, больше мы не увидимся.

Ответить я не успеваю. Как и в прошлый раз, она растворяется в воздухе без следа. Я подхожу к устрашающему ложу и провожу по нему ладонью в надежде, что шипы не колются.

Резко отдергиваю руку, поскольку колются, и еще как. Они точно разорвут кожу, если лечь на них всем весом. Чтобы убедиться, я сажусь на край кровати и тут же вскакиваю. Даже в одежде это просто невыносимо, но есть и кое-что похуже. Первый шок уже отступает, и я думаю о самой сложной части задания.

Я-то ладно, я спасаю свою жизнь и смогу потерпеть. Но где найти того, кто без всякой причины согласится на подобные страдания?

Мне сразу представляется лицо Валентина, но эту мысль я с гневом отметаю. Он чуть не перерезал мне горло мечом, да и… Валентин ведь жаждет, чтобы я умерла, с какой стати ему меня спасать?

Потом я думаю о Лео. Нет, не могу его о подобном просить. Он и так помог мне и помогал всегда, а я отняла у него драгоценную подвеску. И что теперь, приду с просьбой заняться со мной сексом на орудии пыток, которое расцарапает его до крови? Нет уж, не могу так поступить с ним.

Придется выдумать другой способ. Я задумчиво покидаю розовый дворец и пешком направляюсь в Коммуналку.

Глава 14. Шипы и розы

Пан, который на моих глазах недавно варил в кухне болотную жижу, мне знаком, но очень поверхностно. Мы попадаемся друг другу на глаза уже пару сотен лет, но едва ли перекинулись десятком фраз. А учитывая, сколько панов и нимф обитает в измерении нашей Коммуналки, до этого дня я даже не знала его имени.

На общей кухне Коммуналки я выясняю у нимф, что его зовут Ацис и что он живет в небольшой комнатке в дальнем коридоре Коммуналки. Отыскав нужную дверь, я стучусь в нее и слышу приглушенный хмык. Решив, что это разрешение войти, я заглядываю внутрь.

Комната Ациса похожа на лес. Пол устилает мох, потолок образован переплетением веток, деревья являются частью стен. Воздух влажный и теплый, как в лесу после летнего дождя. Ацис возлежит на ложе изо мха и читает толстую книгу. Глядя на его лежбище, я сразу понимаю, что кровать из роз вовсе его не удивит. Шипы он, конечно, вряд ли одобрит, но паны все-таки известны своей выносливостью и силой. Если что-нибудь ему пообещать…

Увидев меня, Ацис искренне удивляется. Я его понимаю: он тоже, скорее всего, даже не представляет, как меня зовут.

– О, привет… – начинает он и вопросительно смотрит на меня.

– Лира. – Я просяще улыбаюсь. – Извини, что так врываюсь. У меня к тебе есть одно предложение.

В процессе изложения, в чем конкретно оно состоит, я мямлю, путаюсь в словах и кое-как доношу до него, что мне необходима «компания в постели», но постель крайне неудобная и состоит из роз с шипами, а для чего все это – сказать не могу.

– У меня есть хорошие вещи, – умоляющим тоном соблазняю я. Все ценное я собиралась передать Сатиру Панычу по завещанию, но теперь появилась надежда, что оно мне не понадобится, а значит, могу делать со своим добром что хочу. – Прошу, идем. Можно я покажу их тебе? Заберешь все, что понравится.

Шкура у панов толстая, любые повреждения на ней со временем заживают, но, конечно, в процессе все равно будет мало приятного. Я готова отдать Ацису все, что у меня есть, лишь бы он согласился помочь.

Он откладывает книгу, встает и