Улицы Броктон-Бей - Pavel2311

Да я не помню. Киваю и молча выхожу из приемной.

Мой вояж продолжается. Хорошо, что симбионт вышел на новый уровень. Я не чувствую усталости, даже эмоции являются для меня эхом. Но мою ненависть симбионт подавить не в силах. Я запретила, я хочу помнить, я хочу знать. Скоро они заплатят. Ну и … А тогда попытка номер два — ОСТАВЬТЕ МЕНЯ ВСЕ В ПОКОЕ!!!

Кабинет психолога. Сыграем и я постараюсь последний раз.

Захожу в кабинет без стука. Уютный кабинет, уютная молодая японка. Доброжелательный взгляд. Плавное движение рукой.

— ОО, Панацея. Или может мисс Далон. Или Эми? — вопросительно смотрит японка.

— Пусть будет мисс Далон.

— Присаживайтесь мисс Даллон и давайте начнем. Руководство поручило мне обсудить с вами возвращение к благотворительной практике. Ваш дар слишком важен, чтобы его прятать.

Игры словами? Ну давай поиграем. В прежней жизни мои друзья, проходящие ординатуру по психиатрии, устраивали небольшие консультации, конечно без алкоголя не обходилось, ну так только все раскрепощались. Итак, мой любимый персонаж доктор Лектер ваш выход.

Слегка склоняю голову, — Я ценю вашу преданность долгу, доктор Танака. Это качество, которое в некоторых культурах возводят в абсолют. Иногда ценой собственного покоя. Вы выглядите утомленной. Нелегко, должно быть, нести бремя чужих ожиданий.

— Моя утомленность не имеет значения. Речь о вашей ответственности, мисс Далон, — немного напрягшись отвечает японка.

Наверняка у этого доктора Тонако, своя детская семейная травма, так всегда бывает в книгах. Проверим…

Мой тон само участие, — Конечно, ответственность. Но ведь она бывает разной. Есть ответственность перед обществом… а есть — перед самой собой. Та, что заставляет человека идти своим путем, даже если это разбивает сердца самых близких людей. Вам это чувство, я уверена, хорошо знакомо.

— Что вы хотите сказать, мисс Далон?

АААА, угадала, угадала. Мой любимый модифицированный симбионт помогает читать людей!!! Да я всемогуща кх кх… Да нормальная, я нормальная. Просто шутю. Но угадала же, лыба.

— Ничего, доктор. Просто… я вижу в вас родственную душу. Женщину, которая знает цену трудному выбору. Вам ведь тоже не раз приходилось выбирать между долгом и… скажем так, личными амбициями? Между тем, чего от вас ждали, и тем, кем вы хотели стать. Это оставляет след. Я просто выражаю понимание.

— Не проецируйте свои проблемы на меня, мисс Далон, — сухо отвечает мне Бука.

Я встаю с кресла и чуть подхожу ближе к Буке, — О, это не проекция. Это… эмпатия. Мне иногда кажется, что мы с вами — две стороны одной медали. Вас заставляют «исправить» меня, потому что кто-то когда-то не смог «исправить» вас. Убедить быть удобной, предсказуемой… вернуться в отведенные рамки. Надеюсь, вы хотя бы получили то признание, за которым шли? Хотя бы в собственных глазах?

— Наша беседа окончена, мисс Далон.

А чего приглашала-то, и чего мы так надулись?

Мой голос нежен (хочешь я буду твоей мамой?), — Конечно. Вы должны беречь свои силы. Вам предстоит еще много работы… с самой собой. И помните, доктор Танака… иногда исцелить других можно, только перестав наносить раны себе. Всего доброго.

Внутри себя сотрясаюсь от хохота, с наружи я печальна, тиха и мудра. Выхожу из кабинета психолога, оставляю гробовую тишину за собой.

Пора спать? По дороге в комнату встряхиваю бумажкой с приказом. Так… Ля, ля, ля… то да се. Ага завтра в 08:08 выдвинутся по адресу… ага. В сопровождении кураторов, оооо и это… Та даам, Штууурм и ББББатарея. Провести диагностику и исцеление. Хорошо.

Мое хорошее настрое не случайно, я ловлю четкий ментальный сигнал от Пигги и еще не меньше полусотни сознаний.

(завтра будет кровища)

Глава 26. Конфликт

Прошу прощения за грамматику.

Интерлюдия (за двое суток до предыдущих событий)

В районе доков, после взрывов, что сотрясли до основания весь город — спасибо сумасшедшей бомбистке-технарю, — уцелело лишь горстка домов, едва пригодных для жизни. В одном из таких, на втором этаже, за выщербленной деревянной дверью, в единственной комнате на продавленном топчане лежала изможденная девушка. Возле неё, словно загнанный зверь, метался тощий парень с сальными волосами.

— Рита… Рита, какого чёрта ты понеслась к этим ублюдкам за дозой? — его голос срывался на шёпот, полный ярости и бессилия. — Я же не отдал Бартону за прошлый раз! Я умолял тебя потерпеть! Нашёл доктора, у него тинкертех-химия… она бы вырвала тебя из этого ада! Я отдал за неё всё. Все наши гроши.

— Рой, не ори… — её шёпот был едва слышен, словно последний выдох. — Голова раскалывается…

— Да плевать на твою голову! — он схватился за волосы. — Ты не понимаешь? Мы уже в ловушке! Здесь вокруг ублюдки Бартона, а копы и военные сюда даже не смотрят. Мы для всех просто мусор. Отходы!

Их отчаянный шёпот разорвал грубый скрежет подъезжающего автомобиля, затем — резкие хлопки дверей, пьяные вопли и мат, доносившиеся с улицы.

У Роя в глазах мелькнула чистая, животная паника.

— Вставай! — силой стащил он её с топчана. Её тело безвольно обвисло. — Вставай, сейчас же! Они не станут нас убивать быстро… Они будут развлекаться, пока нам смерть не покажется милостью!

Он лихорадочно затолкал в рваную сумку какие-то тряпки, замер, прислушался к нарастающему гулу голосов в подъезде, и с отчаянным проклятием швырнул её в угол. Хватать было нечего. Не было времени. Было только — бежать.

Таща за собой спотыкающуюся, полубессознательную Риту, он выволок её из квартиры.

«Наверх… — лихорадочно соображал он. — Через чердак, по крышам…»

Их бег вглубь доков был похож на предсмертную агонию — хриплое, свистящее дыхание, кашель и подкашивающиеся ноги.

— Сюда! — Рой резко дёрнул её в сторону, в проём почти полностью обрушившегося дома. Стены зияли чёрными глазницами выбитых окон, словно череп великана.

Там внизу был паркинг… Служебные туннели… — он когда-то, в другой жизни, работал там с муниципальной бригадой. Это была их последняя, отчаянная ставка. Надежда, что за двумя никчёмами не станут устраивать настоящую охоту.

Спуск в подземелье был похож на падение в преисподнюю. Они скользили по обломкам, цеплялись за острые выступы арматуры. Воздух становился густым, спёртым и отдавал сыростью и чем-то ещё… сладковатым и тошнотворным.

Тусклый свет, пробивавшийся сквозь провалы в потолочных перекрытиях, выхватил из тьмы гигантский зал, подпертый, обшарпанными бетонными колоннами. И то, что они