Улицы Броктон-Бей - Pavel2311

Свистящий шипение гидравлики разрезал тишину моей обители, и дверь сдвинулась в сторону. На пороге — визитеры. Прямо как в той старой сказке: Железный Дровосек и девочка Элли. Ну, почти.

Дровосек — да, без сердца, опять же. Но не добрый металлический голем, а человек, закованный в синею силовую броню, чьи мозги были безнадежно искажены его силой. Каждое его движение было выверено, экономно и эффективно, а в глазах, видных через щель шлема, стояла пустота системного анализа.

А «наивная девочка» — это мисс Ополчение. Почему наивная? А потому что верит. Идеалисты — самые опасные люди. Вот и мисс Ополчение запросто расстреляет толпу, уточнив на прощание, какими боеприпасами — зажигательными или бронебойными — будет гуманнее. Но она верит. Верит в Страну, что приютила её, а что может быть круче, чем повязать лицо платком со звёздно-полосатым флагом и нести демократию на острие клинка?

Вошли молча. Дверь захлопнулась, и из неприметной коробки над дверью вырвалась струя газа. Мимолётный отклик, который мой внутренний сканер поймал от их микробиомов, тут же исчез — подавлен биоцидом газа. Страхуются, Герои. Стандартный протокол.

В руке Оружейника — технологичный кейс из матового чёрного сплава.

— Панацея, — отметил, как посчитал Оружейник.

Вздохнула про себя. Ну, началось…

С каких таких нот начинать-то? Мне и так не по себе.

Стенная панель с едва слышным шелестом сдвинулась в сторону, и из ниши плавно выдвинулись два кресла — как раз на уровень задниц моих «гостей». Между ними выполз столик, бесшумный и услужливый.

— Ознакомьтесь, мисс Даллон, — вступает мисс Ополчение. Её голос мягок, а глаза фальшиво участливы. Она протягивает мне папку с какими-то документами.

Ладно, ознакомлюсь. Поднимаюсь с койки, беру папку. Кожаная обложка холодна на ощупь. Открываю. Начинаю читать.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО!

Ну вот, как а?! Люди, я в вас опять ошиблась!

Предательство… или моя наивность?

Строчки расплывались перед глазами, сливаясь в уродливый узор из обвинений: «незаконная медицинская деятельность», «причинение вреда по неосторожности», «незаконное использование парачеловеческих сил», «уклонение от уплаты налогов», «незаконное приобретение недвижимости».

Ах, моя наивность! Надо было, видимо, не людей спасать, а штудировать уголовный кодекс. Ведь люди они такие… подлые и удобные.

Передо мной замелькали имена. Первым — Стояк. Дал показания. Оказывается, я чуть ли не насильно, да ещё и за деньги — аж 50 000 долларов! — заставила его принять помощь и вылечила его отца от рака. Какие пятьдесят тысяч? Откуда эти цифры, эта наглая, выдуманная грязь? Далее — в Центральном госпитале, детских хосписах я, выходит, «самоуправно лечила, не спрашивая разрешения», да ещё и была «нечиста на руку», торгуя препаратами. Сердце сжималось от холодной, липкой гадости.

И уже без тени удивления я прочла имя мистера Свенсона, того самого, что с такой благодарностью вручал мне ключи от квартиры. Теперь этот жест милосердия превратился в статью: «незаконное приобретение невалидной недвижимости». И, как вишенка на этом торжествующем пироге лжи, — я, конечно же, за всё это «счастье» не платила налоги.

Вершина моей целительской деятельности. Всё, во что я верила, всё, что я делала от чистого сердца, оказалось лишь грязной тряпкой, в которую они с удовольствием вытерли ноги, чтобы самим не запачкаться. Не знаю, что гнетёт сильнее — их подлое предательство или моя собственная, непростительная слепота.

Я ждала многого, но такого — честно, нет. То ли моя наивность не знала границ, то ли я на каком-то уровне всё ещё верила, что этот мир — ненастоящий. Ну кем я была в первой жизни? Студенткой. Пусть и престижного вуза. Я знала, что медицина — это не только спасение жизней, но до меня, мелкой сошки, крупным хищникам не было никакого дела.

А тут всё сплелось. Чувство полной безнадёжности накатило, сдавив виски. Спасибо мне самой, умной. Мой симбионт отреагировал на стресс — лёгкая дремота, замедление пульса. Дышать стало чуть легче.

— Что дальше? — мой голос прозвучал хрипло.

Оружейник, не глядя на меня, пролистал планшет, щёлкая языком, будто сверялся с меню в столовой.

— Дальше? Стандартная процедура, — его голос был плоским, без единой ноты интереса. — Задержание по протоколу 2056/Z, пункт «Биологическая опасность класса "Гамма"». В течение трёх рабочих дней запрос на разрешение применения крайних мер будет рассмотрен Центральным аппаратом СКП. Пока идёт рассмотрение, вам гарантировано содержание в изоляторе «Клетка».

— Эми, послушайте, — мягко вмешалась мисс Ополчение, — есть способ урегулировать эту… неудобную ситуацию.

Какое слово подобрала! Проще бы сказала: «Ты, Панацея, по уши в дерьме, и если что — мы тебя там и утопим».

— Какие предложения? — угрюмо выдавила я, глядя в прикрытое шлемом безразличное лицо Оружейника.

Он вздохнул, как бухгалтер в конце долгого квартального отчёта.

— Предложение одно. Вы подписываете приложение 14-Б — о полном и бессрочном неразглашении. Проходите, за свой счёт, процедуру «Властелин/Скрытник» с внесением отметки в паспорт. И далее осуществляете медицинскую деятельность исключительно по таск-листам, утверждённым СКП. Ежегодные отчёты, ежеквартальные проверки. Выплачиваете штраф в размере пятисот тысяч долларов в качестве компенсации ущерба больным и сто тысяч за неуплату налогов на прибыль от незаконной медицинской деятельности.

Чудный оборот речи «налог на прибыль за незаконную медицинскую деятельность». Налог конечно же совершенно законный.

Он потянулся к своему кейсу, щёлкнул замками и достал тонкий металлический обруч, положив его на стол с тихим, звенящим стуком.

Внутри кейса, аккуратно впаянный в мягкую пластиковую ложементу, остался лежать тюбик. Без опознавательных знаков, с едва заметным бликом на ребристой поверхности колпачка. Он выглядел одновременно медицинским и зловеще-безличным.

— И для обеспечения соблюдения пункта 4.7 о неразглашении и пункта 9.1 о целевом использовании способностей, — он откашлялся, будто зачитывая техническую инструкцию, — на вас будет установлено контрольное устройство. Стандартная модель «Регент». Ежемесячная поверка, самостоятельно в СКП.

Ошейник. Мать твою… Ошейник.

Что делать? Мысли метались.

То, чего они хотят, мне понятно — моей подконтрольности. Так и жила прежняя «Панацея»: депрессивная, немного склочная, но абсолютно лояльная.

Угрозы? Да, я воспринимаю их всерьёз. Они меня перекусят и выплюнут. Потом заявят, типа, «сгорела на работе, не выдержала давления и ответственности, покончила с собой». А тем временем я буду в том же ошейнике, как девочка по вызову, скакать и лечить или изменять чью-нибудь биологию. Возможен вариант — вообще запрут в стеклянной камере и будут, так сказать, исследовать. И это не фантазия — это Котёл. Там есть