Либелломания - Н. Мар

— Это не я. Он…

— Ноги или плечи?

— В смысле?

— За ноги или за плечи возьмёшь комиссара Вибрисса?

Глядя, как меня передёргивает, он переступил труп и сам взялся за плечи. Мы вынесли офицера, причём я пятилась с туфлями под мышкой, глядя куда угодно, кроме как на тело. Выйдя во двор, Бритц остановился и тряхнул горелой головой трупа из стороны в сторону, чтобы разглядеть свои кеды под ней:

— Ну вот. Теперь у меня один чёрный и один грязный.

Комиссар Вибрисс оказался тяжёл даже для двоих. Мы устроили передышку рядом с орникоптером, и я вернулась в квартиру, чтобы забрать токамак.

— А это что, косметичка? — буркнул Кайнорт.

— Почти. Кай, а если всё-таки инкарнирует? Ведь получается, мы его сейчас убьём. Может… я подумала, может, всё-таки не надо? Оставим его здесь, и будь что будет.

— За хранение нейтрокля будешь сидеть лет тридцать, а если докажут нападение на офицера, даже не представляю, я не умею до стольких считать.

Мы опять взялись за труп.

— Он не сделал ничего плохого, если так рассудить. Просто выполнял свою работу, — задыхаясь от тяжести, бормотала я. — Знаешь, он из отдела… превентификации. Впервые о таком слышу. Сказал, что здесь с высокой вероятностью могут убить эзера.

— Какой полезный отдел. Не то что синоптики.

— Это смешно, но стыдно.

— Эмбер. Мне тяжело, — выдохнул Бритц, намекая, что центр тяжести трупа находится ближе к нему. — Иди.

Мы свалили полицейского в багажник. Кайнорт пристально посмотрел на растрёпанную меня:

— У меня нет больше той власти и прежних связей, чтобы вытаскивать тебя из тюрьмы. А убийство полицейского — это казнь. В прошлый раз ты была не в восторге, помнишь? Садись. Поехали.

Мы взлетели. Я не спрашивала куда, далеко ли, каков план. Съёжилась и смотрела на отражение в полированном стекле. Там виднелись кресла светлой кожи и огоньки приборной панели. И рука Бритца на штурвале: с хвостами татуировок, которые выглядывали из-под закатанного рукава. Раньше их не было. И воспалённых царапин на месте браслетов не было тоже. На его профиль не хватило сил взглянуть, опасалась встретиться взглядом. Но в Ухлур-реке я видела: на горле тоже вились узоры. По крайней мере, с ним было легко попирать закон. Я не хотела говорить — он молчал. Становилось невмоготу — растормаживал элементарными вопросами. Не холодно? Пристегнулась ли? Надо ли воды? Нет. Да. Нет. Кварталы шчеров закончились, в лицо ударил свет фарамангровых аллей и небоскрёбов, которые никогда не спят. На границе города Кайнорт вырулил с шоссе, спустя метров двести мы приземлились на шасси и поехали. Мелькнула загородная подсобная зона.

— У тебя хорошая подруга. — Бритц опять почувствовал, что меня трясёт. — Очень хорошая.

— Злайя? Ты это серьёзно? Ну да, она лучшая.

— Я думал, ты стала примулой.

— Нет.

— Правильно. В городе, я смотрю, у тебя занятия поинтереснее.

«Сектор переработки органики» — приветствовал билборд. Скудный свет давали кусты галогенуя по краям полигона. Сектор был пуст, присыпан чёрным песком и не пах ничем совершенно.

— Надень туфли, — скомандовал Бритц.

Один каблук подгибался при ходьбе, но я пошла на цыпочках, лишь бы не касаться полигона кожей. Органический мусор здесь поедала обжорливая пескумбрия. Ступив на песок, Кайнорт присел и погрузил в него пальцы. Поводил рукой в пыли и задержал руку. Чуть ли не на каждом квадратном метре полигона горели таблички, что так делать нельзя. Наконец он выдернул руку из песка. С кончиков его пальцев соскользнула колючая рыба, оцарапала, плюхнулась наземь и мигом ушла в песок. Кайнорт достал белоснежный платок и вытер кровь.

— Твои ноги, мои плечи, — напомнил он и уточнил: — Не подумай лишнего. Я про труп.

— Раздевать будем?

— Всё-таки подумала про ноги на плечах?

— Пескумбрии… оставят обрывки.

— Тебе это и нужно. Всё должно выглядеть как несчастный случай. Кто-то проник в зону полигона. Сигнал получил офицер Вибрисс. Явился по вызову — и его переработали на совесть. Дело закрыто. Уж в этом можешь мне доверять, я мог бы прятать трупы за деньги. То есть я прятал трупы за деньги.

— Да, ты не спросил про оплату.

— Потом.

Он подогнал оптер поближе к месту, где кишели взволнованные кровью пескумбрии. Вдвоём мы уложили тело на песок. Бритц снял с полицейского перчатки, бросил рядом, расстегнул на нём китель. Перекатил со спины на живот и, взяв за волосы, впечатал лицом поглубже. Так сажали трюквы в грядку, как он лицо и руки комиссара — в песок.

— Ты уже так делал?

— Я вообще-то здесь всего полтора года. Думаешь, это подходящий срок для меня, чтобы убить пару-тройку офицеров полиции?

— Очень хладнокровно для импровизации.

Он хмыкнул, не отрываясь от трупа:

— А это тебе спасибо.

Тело дёрнулось. Потом ещё. На секунду показалось, что эзер жив, но кокона ведь не было. Его трясло то мелкой, то крупной дрожью. Пескумбрии поедали его снизу, кусали живот и лицо, тыкались в голую кожу. Рвали истлевший китель, жевали перчатки. Прибывали новые и новые пескумбрии. Кайнорт отступил от трупа, давая знак, что пора уходить. Я взяла себя в руки и забралась в орникоптер.

Мы покидали полигон, и уже на развороте увидели, что от тела остались обрывки формы и тёмное пятно на песке.

— Вот, — я достала токамак с заднего сиденья и показала Бритцу. — Это фламморигама.

Кайнорт едва заметно кивнул, я увидела в отражении. Метров через пятьсот он затормозил:

— Эмбер, в этой модели ведь не убирается каблук?

Я приподняла пятку.

— Ч-чёрт…

Леопардовый каблук остался на полигоне. Бритц развернул оптер так резко, что я заскользила и стукнулась о стекло. И только тогда поверила, что эзер правда хочет помочь.

* * *

Он приказал ждать в орникоптере. Спустя полчаса дверца распахнулась, в кабину швырнули каблук, следом, не касаясь руля, на сиденье упал Бритц и локтем закрыл дверь. Его руки были в крови.

— Дай салфетки, — он подбородком указал на бардачок.

Пока он приводил себя в порядок, я подавала одну за другой гемостатические салфетки. Хорошо, что крови я не боялась. Кое-где пескумбрии содрали верхний слой кожи вместе с частью татуировок.

— Спасибо, что помог.

Он не ответил.