Великая река - Токацин

Фамсы стайками носились над водой, хватая мошкару на лету, а внизу, в мутной желтовато-бурой воде, скользили узкие тени. Кесса опустила руку в воду – холодная рыбина потыкалась в пальцы и проплыла мимо. Лодка виляла меж отмелями, где-то на обсохших выступах серо-зелёного камня уже выросла трава, да и самые глубокие места Кесса могла бы перейти вброд, не окунувшись и по грудь. Полноводная Карна понемногу превращалась в мутный ручей, истоки были близко, и странница сокрушённо вздыхала, глядя на лодку. Плыть оставалось недолго – а моховой лес тянулся на много дней пути – до самой границы. Моховые кочки, поросль папоротников, завалы гниющих ветвей и чёрные окна бездонного болота, - куда бы Кесса ни взглянула, она видела, какая дорога её ждёт, и радоваться было нечему.

Перевалило за полдень, лес утонул в жарком мареве, и шонхоры с прогретых солнцем ветвей спустились к воде. Кессу они не замечали – пролетали мимо, едва не задевая её крыльями. Иногда им везло, и на дерево они возвращались с трепыхающейся рыбкой в зубах, но чаще разинутая пасть хватала лишь воду. Речница села на дно лодки и благодушно смотрела на ящеров. Её разморило от жары, и если бы не канзисы, лениво плывущие над рекой, она сняла бы и броню, и рубашку. «Поспать бы,» - вздохнула она, отталкиваясь от очередного валуна, выступающего из воды. «Но надо смотреть за мелями…»

На берегу оглушительно затрещали кусты, истошный визг взвился и затих, сменившись клёкотом и бульканьем. Шонхоры попадали с ветвей, на лету расправляя крылья, и шмыгнули в самую густую тень, под защиту медузьих щупалец. Кесса вздрогнула, замерла, прислушиваясь к воплям из зарослей. Шум не стихал – там кто-то ревел, булькал и рокотал, и за кустами виднелись мелькающие яркие пятна. Громко и сердито зашипел невидимый за деревьями хеск – судя по голосу, Яймэнс.

Вытолкнув лодку на отмель, Кесса ступила на мягкий промокший мох. Почва слегка дрожала под ногами – слишком много воды и слишком мало земли тут было. Но кусты нашли, где вырасти, а странница – где спрятать лодчонку, и теперь она, затаив дыхание, пробиралась по болоту. Яркие пятна колыхались совсем рядом, в паре десятков шагов от берега, и редкие кусты и стволы папоротников уже не скрывали их.

На поляне с поломанными кустами столпились хески – и таких Кесса раньше не видела. Это были жабы – огромные, раздутые и пупырчатые, с тёмно-алыми боками в жёлтых разводах. Двое из них держали в лапах копья. В толпе топорщились яркие гребни – там были не только жабы, но и здоровенные плоскохвостые ящерицы с большими тяжёлыми головами, стоять на двух ногах им было непривычно, и они опирались на кисти рук. Все существа – десятка три, не меньше – сгрудились вокруг истёрзанной туши крупной хурги и остервенело рвали её на части. Ящерицы вцепились в шкуру зверя зубами и тянули к себе, мощными ударами хвостов отшвыривая жаб, если те пытались подойти. Те сердито рокотали, раздувая брюхо, и тянули лапы к мясу. Одной удалось ухватить клок внутренностей, и она тут же сожрала их. Соседи с гневным бульканьем подступили к ней, одна из ящериц – ей придавили хвост – обернулась и молча кинулась на измазанного кровью хеска. Тот беспомощно взмахнул лапами – удар опрокинул его на спину, и ящер, не тратя времени на добивание, оторвал кусок мяса от живого тела. Кесса закусила губу и плотнее прижалась к дереву – «лишь бы не заметили!»

Над толпой, не обращая внимания на шум и летящие брызги крови, стояли двое Яймэнсов, раздетых догола – даже бус на них не было – и перепачканных тиной, а над ними, сложив за спиной тёмные крылья, возвышался рослый мохнатый хеск с головой гиены. Буровато-рыжая шерсть в узких чёрных полосах была измазана грязью и кровью, слиплась и потемнела, одежды у хеска не было – только широкие кованые браслеты, и те – едва заметные под слоем ила и мха. Существо смотрело на хесков, копошащихся на поляне, и молча скалило клыки. Яймэнсы шипели, глядя на него, потом один быстро произнёс несколько слов – вроде на Вейронке, но в горле у него так клокотало, что Кесса ничего не разобрала. Второй ответил, сбиваясь на шипение и клёкот. Крылатая гиена перевела горящий взгляд на него, рявкнула – негромко, но Яймэнс попятился и пригнул голову – и провыла что-то невнятное, указывая лапой на дальний берег – и немного вниз по течению.

Ящерицы, не вмешиваясь в разговор, жадно пожирали мясо, - и одна из копьеносных жаб решилась подойти, но взмах хвоста заставил её остановиться. Гневно булькнув, она чуть попятилась – и насадила ящера на копьё. Раненый заклокотал, содрогаясь в агонии, светло-розовая кровь хлынула из пасти. Две жабы, не теряя времени, схватили умирающего за лапы, с силой потянули. Захрустели кости, хеск задёргался сильнее. Его сородичи, забыв о мясе, вскинулись, раздувая горловые мешки, и извергли белесую жижу. Она, застывая на лету и расплетаясь на тонкие нити, накрыла жабу с копьём, и та затрепыхалась и тонко заверещала. Один из ящеров отшвырнул пирующих жаб, впился зубами в торчащую из сети лапу. Кесса зажмурилась.

«Волна! Быть мне детенышем зурхана, это же отряд Волны! Прямо тут, посреди леса – и эльфы ничего не знают!» - Кесса содрогнулась, и ветка под её ногой хрустнула. Застыв на месте, странница обвела испуганным взглядом толпу хесков. Но те не прислушивались к лесным шорохам.

Жаба заверещала громче, и демон-гиена взглянул на неё – а потом взвыл и шагнул вперёд. Ящерица, получив пинок, отлетела в сторону и даже опрокинулась на спину, одна из жаб приземлилась в кустах, остальные шарахнулись от предводителя и приникли к земле. Гиена подобрала копьё, сердито рявкнула и перекусила древко. Обломки полетели в кусты вслед за жабой. Существа зарокотали, забулькали, меняя цвет на рыжеватый. Хеск оскалился и хрипло провыл короткую фразу.

«И вождь Волны ведёт её…» - пальцы Кессы сжались на рукояти ножа. «И… это Алгана, тут нет сомнений. Живой Алгана! Хорошо, хоть не Гиайн… Ох, храни меня Нуску! И ведь никого вокруг, только я…»

- Хаэй! – крикнула она, выходя из-за дерева. – Ты, зверь Агаля!

Жабы ворчали громко, но Алгана всё равно услышал – и молча повернулся к Кессе, ожёг её раскалённым взглядом. Но водяной шар уже летел и долю секунды спустя упал ему на голову.

- Уходи! – крикнула