Великая река - Токацин

«Они снова поссорились,» - беззвучно вздохнула Кесса, пряча лодку в зарослях. Тихо, стараясь не наступить на ломкую ветку или чересчур сочный лист, она подошла к кострищу. Ни жабы, ни ящерица не видели её, и тем более пришелицу не заметил пленник. Он то бился в путах, пытаясь порвать паутину, то опрокидывался навзничь и замирал. Шесты, к которым он был привязан, воткнули в землю, и тело неловко вывернулось, лежать хеску было неудобно – и он, отдышавшись, снова начинал рвать верёвки. Паутину с него счистили, оставили только на лапах, крыльях и морде. Прилипшие клочья белели в грязной шерсти.

- Еда, - ящерица ткнулась мордой в бок Алгана, перемазав его слюной. – Есссть!

- Пошёл, пошёл вон! – засуетились жабы, наставив на неё копья. – Не есть!

- Это на Семпаль, голова твоя – полено! – одна из них раздулась и целиком порозовела от злости. – Пошёл!

- Ждать долго, - развернулся к ней ящер, и жаба, хоть и была вооружена, испуганно булькнула и попятилась. – Хотеть потроха, мясссо оссставить. Потроха вкусссные.

Он примерился, как всадить зубы в брюхо пленника, но его огрели копьём по макушке, и он сердито зашипел и подался назад.

- Ты не есть! – жабы, переглядываясь и подталкивая друг друга, надвинулись на него. Ящер привстал на четырёх лапах.

- Мы есссть, - шевельнул он раздвоенным языком. – Вкусссные потроха. Я делитьссся!

Хески снова переглянулись.

- Врёшь!

- Не врать, - махнул хвостом ящер. – Делитьссся чессстно! Мы – трое - есссть!

Одна из жаб подозрительно огляделась по сторонам и очень медленно отвела копьё от ящеричьей пасти.

- Нет ножа – как есть? – недовольно забулькала другая.

- Шшшш, - ящер, привстав, посмотрел на заросли, за которыми скрылся лагерь, и тихо зашипел. – Шшшкура? Я прокусссить. Дальшшше – мягкое. Ссстоять тут, отсссюда не видно!

Жабы пошлёпали к кустам, хвостатый хеск засопел и потянулся к мохнатому боку пленника, чтобы проверить шкуру на прочность. Связанный хрипло взвыл, дёрнулся, и ящер зашипел, получив по носу. Алгана был огромен – вдвое выше ростом, чем Кесса, и вчетверо шире в плечах, и, даже скрученный по рукам и ногам, он оставался очень сильным.

- Хаэй! – крикнула странница, перешагнув через кострище. Трое охранников подпрыгнули на месте и развернулись к ней, судорожно втягивая воздух и раздувая горловые мешки.

- Не вздумайте его есть! Это существо – моя добыча, - сказала Кесса так громко и уверенно, как только могла. – Я его ранила, и я вернула вам разум! Мне нужна моя доля.

- Шшшто?! – вскинулся ящер. Его хвост ударил по кустам, ломая ветки.

- Ранила? – озадаченно переглянулись жабы. – Да, да, да! Она ранила его в нос, пустила ему кровь! Она ранила зверя Волны! Надо делить по-честному.

- Молчать! Нашшша еда! Еда Куайма! – ящер переполз через пленника и угрожающе разинул пасть. Жабы забулькали.

- Это ты молчи! – одна из них огрела его копьём по лапам. – Это не твоя еда! Существо говорит правильно!

«Куайма,» - Кесса, вспомнив рассказы эльфов, запоздало похолодела. «А это – Куай! А меня предупреждали с ними не болтать…»

- Быть сссмелым, - махнула хвостом Куайма, надвигаясь на жаб. Те выставили вперёд копья. Кесса растерянно огляделась – и наткнулась взглядом на Алгана. Тот не корчился и не выл, и глаз из-под заляпанного паутиной века смотрел осмысленно. Вытянувшись во всю длину, хеск поднёс к пасти связанные лапы. Его выступающий из-под губы клык коснулся липких пут.

- Я хочу говорить с вашим вождём! – сказала Кесса, шагнув к охранникам. – Где он?

Ящер, прижавший жаб к кустам, шарахнулся назад, Куай, приободрившись, погрозили ему копьями.

- Да, вождь, - один из них махнул палкой в сторону лагеря. – Наш вождь, вождь Куай! Ты найдёшь его…

- Шшшшш! – хлестнула хвостом Куайма. – Вашшш?! Вашшш не быть вождём! Никогда! Вашшш – еда, быть еда, быть болотная грязь! Нашшш, Куайма, нашшш вождь быть там! Говорить с Куайма!

- Куаймы – дикие и глупые! – жаба надулась и побагровела, её копьё свистнуло над мордой ящера, зацепив его гребень. – Как с вами говорить, если вы говорить не умеете?

- Ссстать умным? – ящер качнулся с лапы на лапу и рванулся вперёд, но отпрянул, напоровшись на копья. Кесса открыла рот, но шум крыльев и резкий ветер в спину прервал её мысли. Ошмётки тлеющего мха и ещё не остывшие угли дождём осыпали болотных жителей. Крылатая гиена, сбросив путы, взлетела и без единого звука исчезла в ветвях папоротников. Куайма, опрокинутая на спину, яростно шипела, жабы барахтались и булькали во весь голос, белесый дым затянул прибрежные заросли. Кесса бросилась к кустам – по счастью, лодка была не привязана.

- Ал-лииши!– Речница прыгнула внутрь, подхватывая весло. «А у меня-то крыльев нет!» - подумала она, пригибаясь и ныряя вместе с лодкой под низко склонённые ветви. Колдовское течение набирало скорость и подбрасывало странницу на гребнях волн, за спиной рокотали и шипели, - и оглядываться Кесса не стала.

…Лодка чуть продвинулась вперёд – и легла на плоские камни, мутная водица Карны – точнее, обмелевшего ручья, уже недостойного имени реки – лениво плескалась о её борта. Кесса шагнула в воду, окунувшись по щиколотки, и осмотрелась.

- Вот и истоки, - прошептала она, глядя на сеть ручейков, раскинувшуюся среди кустов зелёного холга, низкорослых папоротников и подушек изумрудного мха. Дальше плыть было некуда.

- Прощай, - сказала она, выталкивая лёгкую лодку на стремнину – туда, где вода ещё доходила до колена. – Возвращайся в Меланнат – и передай мою благодарность княгине Миннэн!

Почти невесомая лодочка закачалась на волнах в полушаге от мели, и Кесса шагнула к ней, чтобы дотолкать до глубокой воды – но судёнышко проскользнуло мимо камней, заблестело на солнце, одеваясь серебряной чешуёй, плавники вытянулись из боков, корма обернулась хвостом. Ещё мгновение – и сверкающая рыба, темнея и покрываясь мхом, опустилась на дно и помчалась вниз по течению, вспенивая за собой воду.

Кесса шла вверх по течению ручья – он не спешил исчезнуть во мху, и слоистый камень, размытый горькой водой, похрустывал под ногами. Там, где он раскалывался,