Отель Перекресток - Андрей Александрович Васильев

из него вылетела куча воздушных шаров размером поменьше, розового или голубого цвета. Далее дружные аплодисменты, умиленные лица, куча поздравлений и все такое прочее. И очень, очень, очень много фото. А у нее — ни одного.

— Что подтверждает правильность нашей версии, — снова опустил голову на подушку я. — Причем речь сейчас не о том, кто папа ребенка, с этим как раз все предельно ясно. Я о другом.

— Ты думаешь, Лену Антон того? — помолчав, уточнила Инна.

— Похоже на то, — подтвердил я. — Правда, одной вещи я понять никак не могу.

— Какой?

— Зачем? К чему такие сложности? Для чего рисковать? Тем более что Антон про ребенка наверняка первым узнал, а это серьезный стимул для того, чтобы не лезть в разные истории, тем более такие мутные. Можно же просто поговорить, объясниться, а после спокойно разойтись в стороны. Не похожа Елена на истеричку или мегеру, которая после развода бывшему жизни не даст. Нормальная женщина же? Рассудительная и, заметим, не лишенная чувства собственного достоинства. И детей у них нет.

— Брачный контракт? — предположила, подумав, Инна. — Как вариант? Если ушел, то остался с голой жопой.

— Думал. Непохоже на то. Бедствующей их семью, наверное, не назовешь, но и особому богатству откуда взяться? Она научный работник, он медик, причем не светило, к которому очередь на пять лет вперед расписана. Ну — квартира. Ну — машина. Все это пилится на двоих без особых проблем. А если и не пилится, то потеря не так уж критично велика. Не убивают люди вроде него за такое.

— Может, у Лены мама-папа будь здоров какие? — выдала новую версию девушка. — Из числа «не забуду, не прощу»?

— Не-а, — сразу возразил я. — Будь там родители о-го-го, ее труп после смерти на атомы разобрали бы и причину смерти установили предельно точно. И не ребенка тогда Антон из роддома по весне забирал бы, а сидел в СИЗО. Или уже на Печору ехал. А то и вообще лежал в могиле. Так что если они и есть, то самые обычные.

— Тогда в самом деле непонятно, — признала Инна, у которой версии кончились. — И вот еще какой вопрос — а полиция? Почему она не докопалась до того, что Ленка не своей смертью умерла?

— Ты надпись на документе, что Антон в руках держал, прочла? — спросил я у нее.

— Нет.

— Вот и зря. Товарищ, между прочим, не просто медик, а кардиолог. Профессиональный, замечу, да еще и периодически повышающий квалификацию. Кому, как не ему, знать, что надо в таких случаях делать и куда что прятать? Диалог его с приятелем вспомни. А там ведь не дилетант, а тоже врач. И — согласился с диагнозом.

— В целом да, но только не следак же сам вскрывал тело, верно? В полиции есть специально обученные люди.

— Есть. Но они тоже увидели смерть от естественных причин, подкрепленную медицинской картой. Наверное, будь это телесериал, то особо бдительный судмедэксперт сказал бы что-то вроде «Стоп-стоп-стоп, а что это у нас здесь», и закрутил карусель на две, а то и четыре серии. Но у нас жизнь, потому следователь получил заключение о том, что Елена умерла своей смертью, выдохнул, что дело открывать не надо, и на том все закончилось.

— А мы, выходит, взяли и раскрыли убийство?

— Выходит, да. Только по-прежнему мотив неясен. Зачем?

— Слушай, а они, может, так и познакомились? — помолчав, сообщила мне Инна. — Она к нему на прием пришла или на процедуру какую. Вот же ирония судьбы, да? Жертва пришла лечиться к своему будущему мужу и убийце. Два в одном.

— Несущественно, — поморщился я. — Прошлое тут ни при чем, оно на случившееся никак не могло повлиять. У меня другое из головы не идет.

— Что именно?

— Сдается мне, что Лариса не случайно руку своего любовника в кадре оставила. Она же видела, что конечность Антона туда попала, верно? И что подруга Лена перстенек заметит, не понимать не могла. Это мы не знали, куда смотреть, а ей эта деталь в первую очередь в глаза бросится. Но еще один снимок делать не стала, а прямо этот в ленту запостила.

— Даже не осуждаю, — фыркнула Инна. — Как говорила моя мама, «на войне и в любви все средства хороши». Как умеет, так и борется за своего мужчину. А Антону, скорее всего, она потом сказала: «Ой, не заметила, извини». Но поздняк метаться, уже все случилось.

— И, заметь, снова мы упираемся в «зачем». Лена фото увидела, один плюс один сложила, а там и муж с конференции вернулся. Ну или из командировки. Не знаю, что уж он ей наплел, но явно как-то прикрылся, на дурака этот товарищ не похож. Так вот — он загоревший, бодрый, веселый, то есть такой, что по всему события должны были в другом ключе развиваться. Это ему на тот свет дорога должна была открыться, а не ей. Но нет. Лена еще три месяца тащила на себе этот груз, но при этом ничего не делала и ему не говорила. Почему?

— Любовь, — с какой-то странной интонацией ответила мне напарница. — Просто любовь. Не могла отпустить. Знала, что тот с лучшей подругой спит, что надоела она своему мужчине, что будущего у них нет, но терпела. Лучше так, чем никак. Слушай, а я вот сейчас подумала: может, не было никакого убийства? Может, все наоборот?

— В смысле?

— Самоубийство. — Теперь на кровати привстала она. — А чего нет? Она хоть и рассудительная, но так-то слабенькая. Узнала про беременность Ларисы, поняла, что все вот-вот рухнет, и руки на себя наложила.

— Версия красивая, но сомнительная, думал я на эту тему. Не знаю, что, кто и зачем создал этот отель, какая конфессия тут во главе стола пребывает, но одно точно — самоубийц сюда вряд ли пустят. Их порицает любая вера, даже, по-моему, сверхлояльный буддизм. Да и потом — чего самоубийце разбираться в себе? Он уже все сделал. Даже если на импульсе, даже если по дури, но сам принял решение и сам же его реализовал.

— Убедительно.

— Ладно, гадать можно до третьих петухов, потому пошли к Лене в номер и на месте попробуем все выяснить. Основной контур