Дети Доброты - Мила Бачурова

пол, и без того густо засыпанный мусором. Из мебели сохранилась только странная хреновина навроде шкафа — с рядами длинных кнопок и большой нишей посредине. На некоторых кнопках, если приглядеться, можно было прочитать выцветшие надписи.

«Эспре...о», — разобрал Мрак. «Ла...е». «Капуч...».

Чёрт его знает, что за штука. До того как всё случилось какой только бесполезной ерунды не выдумывали. Мрак попинал хреновину, убедился, что ненадёжная — коня не привяжешь. Подумав, обмотал поводья вокруг торчащей из стены трубы. Из коридоров выбрал правый — ещё с улицы заметил, что одно из окон с этой стороны загорожено фанерой. Вошёл в помещение.

Сдвинутые в угол столы и поломанные стулья, куча тряпок на полу в другом углу. Закопчённый потолок, слежавшееся чёрное пятно, в котором Мрак опознал золу... Много лет назад кто-то так же, как он, искал в этом доме приют. Вряд ли надолго, задневал да ушел.

Мрак брезгливо попинал ногой заскорузлые тряпки. Отбросил в сторону проржавевшие консервные банки, рассохшуюся пластиковую бутылку, ещё какую-то дрянь. Освободив угол, расстелил на полу спальник. Уселся, вытащил из рюкзака съестные припасы. Отрезал полосу вяленого мяса. Привалившись спиной к стене, сжевал её, пару сухарей и запил водой — в ближайшие ночи только этим и предстоит питаться. Поев, встал и подошёл к окну.

Фанерный щит закрывал проём неплотно. Покосился, пропуская в помещение длинный, узкий треугольник света — на улице уже рассвело. Вокруг, как Мрак и ожидал — ни души. Да и кому тут появиться-то, в такое время? Надо было всё же в лесу задневать. Выбрать место посуше, завернуться в спальник — красота! Куда лучше, чем вдыхать застарелую пыль... Но отец велел «шифроваться».

«Непуганые вы, — хмуро проворчал в ответ на возражения он. — Что ты, что Серый. Горя не нюхали — вот и кажется, что вокруг благодать. А я таких, как этот твой Шаман, ещё по детству навидался. Не дурак, поди, сообразит, что догонять будем. И если навстречу никого не пошлёт, то уж точно своим хомячкам велит, чтоб дорогу пасли... В общем, так. Жилые места и приюты обходить — это раз. На дневку вставать так, чтобы ни самого, ни жеребца не видать было — два. Мёртвых посёлков держись, там есть где схорониться. Благо, не зима сейчас, костёр палить не надо».

«То есть, как — не надо? — удивился Мрак. — Вообще, что ли, без костра? Даже воды не вскипятить?»

«А ты хочешь, чтобы к тебе на огонёк гости заглянули? Или дым утаить сумеешь? — Отец досадливо выругался. — Ох, не надо было мне бункерного слушать! „Нечего растить из детей солдат, — передразнил Кирилла он. — Им надо учиться, а не воевать. Все эти твои премудрости скоро вообще уйдут в прошлое...“ Ушли, как же! Теперь вот разжевывай тебе на ходу такое, чему сам с пелёнок учился... Короче — никаких костров! Понял?»

«Да».

«Звезда!.. На днёвку — прячься. А почуешь опасность — вали оттуда вприпрыжку. Сразу, разбираться потом будешь. Нет возможности свалить — стреляй. Не можешь стрелять — бей, уж этому я вас, слава богу, выучил. А главное, за спиной никого не оставляй. Своих у тебя теперь нету. Только враги. Понял?»

Понял... Куда уж понятнее.

Мрак ещё постоял у загороженного фанерой окна, потом вернулся в застеленный спальником угол.

Лёг. Закурил, пуская дым к закопчённому потолку. Сигарета — не костёр, да и нету рядом никого, чтобы дым учуять... Мрак с удивлением подумал, что остался один едва ли не впервые в жизни. Дома к нему неотвязно липли мелкие, а во время работы или отдыха почти не расставался с Серым. Уж по крайней мере, забираться так далеко от дома в одиночку точно не приходилось... Ладно. Как говорит Джек, всё когда-нибудь бывает в первый раз.

Мрак отвёл себе на сон шесть часов. За это время надо выспаться. Он добил сигарету и затушил окурок о грязный пол.

***

Следующие сутки мало чем отличались от предыдущих. Мрак снова скакал. Объезжал стороной жилые посёлки, выискивал на карте нежилые, где можно пополнить запас воды и напоить коня. Дважды, разглядев вдалеке, что по дороге кто-то движется, сходил с маршрута — это тоже было категорическим требованием отца.

«Не приближайся к людям! Кем бы ни были, они на своей земле. Ты — чужак. И неизвестно что им шибздик в бошки впихнул. Двигай в объезд, целее будешь».

«В объезд» — это, как быстро убедился Мрак, было сильно сказано. Какой там на хрен объезд! Чуть заметная в густом бурьяне тропа, конному — едва пробраться. Пользуют, видать, весной да осенью, когда основную дорогу развозит до непролазной грязи. А как подсохнет, так никому тот объезд в хер не упёрся, вот и зарастает. Ноги бы не переломать коню.

О том, чтобы скакать, тут и речи не было, двигаться приходилось то неспешной рысью, то вовсе шагом. Спал Мрак в эти сутки около пяти часов, а расстояние между собой и Шаманом сократил едва ли на полтора. Этак точно до железки догнать не успеет.

Поднялся он сильно засветло, злой, как чёрт. Перекусил, в седло — и погнал. Скорее, пока не село солнце и на дороге снова не появились люди.

Поначалу везло — за четыре часа отмахал прилично, и ни одной собаки не встретил. Вот бы и дальше так! Сидите по домам, хрен ли вам неймётся... Мрак маленько поводил коня, чтобы остыл, дал напиться, и снова поскакал.

Десяти минут не прошло — выругался. Сглазил. Вдалеке на дороге показалась запряжённая телега.

«Не приближайся», — вспомнились слова отца. И тяжёлый, знаменитый сталкеровский взгляд исподлобья.

Батя — не Кирилл, убеждать не станет. Двинет по шее, рявкнет: «Я кому сказал?!», вот тебе и все убеждения. Батю Мрак привык слушаться, его попробуй не послушайся. Взрослые-то мужики опасались, один Кирилл и мог возразить. Да, по справедливости — и не было никогда такого, чтобы отец не по делу командовал. Но сейчас Мрак вдруг понял, что мысленно спорит.

Сдался он этим «людям» сто лет! Едет себе мужик и едет, никого не трогает. Телега гружёная, даже отсюда видать. На первый взгляд едет не быстро — ну, так ему и вчера казалось, что не быстро. А по факту три часа просвистело, да сто потов с самого Мрака сошло прежде, чем сумел таких же неспешных по объездной обогнать. Три часа! Он мог бы оказаться ближе к Шаману на целых три часа. Но не сделал этого, из-за непонятных