Грани будущего Zero: Карлов (*30 иллюстраций) - Степан Александрович Мазур

— Это ещё почему?

Учёный без зазрения совести поковырялся в носу, достал большую козюлю, выстрелил ей в окно и довольно вдохнул:

— Вспомните о приоритетах. Что двигало людей вперёд в последнее столетие? Что мы читали и смотрели? Кого слушали? Почему предпочитали смотреть на спорт, но не заниматься им? Смеяться над учёными, но даже не пытаться вникнуть в гипотезы и научные истины, которыми они занимались. Почему все музыкальные стили сменил примитивный рэп, где все, что требовалось это ритм, «чтобы качало»? Почему с самой повальной роботизацией человек сам стал до ужаса примитивен? Двухметровый бородатый дебил у компьютера, «кнопкотык», которому чуждо понятие развития и творческого поиска.

— Почему? — вяло поддержал я, даже не думая спорить.

— Миру ещё с «шестидесятых» с упорно предлагали «расслабиться», не думать о космосе и пропитавшем Землю микропластике. И что сделало человечество?

— Что? — тупо переспросил я.

— А человечество и расслабилось, прикинув, что первые успехи в освоении космоса есть, а дальше само пойдет. И вот — сплошной выходной, после которого неожиданно наступил понедельник, — усмехнулся учёный. — Всю связь на планете, по сути, обеспечивали несколько тысяч спутников, которые сами не имели защиты. Почему Ное так легко позволили уничтожить их? Ведь угроза могла прийти не изнутри, но и снаружи. Где наша защитная Сфера Дайсона? Это искусственное кольцо не вокруг солнца, но самой планеты? Где межзвездные корабли, которые легче собирать именно на орбите на внешних верфях? Почему разрабатывая ассамблеры, что способны собирать любой материал из самого распространенного вещества на Земле, мы упорно делали вид, что зависим от ископаемого топлива? Почему тащились от шпал и рельс на земле? Почему не уходили от асфальтированных дорог? Почему уже умея летать, мы никак не расправляли крылья?

Я молчал. Академик тяжело вздохнул:

— Так чему теперь удивляться, что небо занял кто-то другой? Небо вообще не бывает пустым, Карлов. Просто мы разучились мечтать о великом, предпочитая низменное, приземлённое, мимолетное: бегать за мячом по траве, сражать виртуальным мечом самого сильного босса в виртуальном мире, не отрывая жопы от стула, получать деньги за славу и находчивость в проявлении скудоумия, а не за реальные достижения, которые бы двигали нас всех вперед. Мир субпасионариев безынициативен, ужасен и просто опасен для развивающихся личностей. Неудивительно, что он сгинул, давая возможность всем оставшимся проснуться и…

— … и умереть следом, — оборвал я по ходу дела. — Да, я уже заметил, господин Невельской. Искренний вам поклон за возможность бегать по реальному миру с реальным автоматом, грабить, насиловать и убивать. А за долгой зимой как раз появилось время, чтобы подискутировать о далёких пыльных мирах. Сидя над дыркой в сельском туалете это ведь делать гораздо проще, чем в лаборатории у современного оборудования.

Он не кричал в ответ. Не брызгал слюной. Просто сказал тихо:

— Ваше поколение, Карлов, беспринципные приспособленцы.

— А ваше — конченных реалистов, которые и породили всё это желание наживаться, — заметил я. — Всё или ничего, да? Разрушив, новый мир построим? И кого интересует, что этих строителей останется меньше одного процента от общего населения планеты, да?

— Один процент достойных лучше, чем сто процентов мерзавцев, — отметил он. — Вы ведь напрочь упустили момент, что, Ноя не использовала водородные бомбы, сейсмологическое оружие и термоядерные заряды? Йелоустон не разбужен, огромные волны-цунами не захлестывают берега, и не трясется прожаренная земля. Не весь арсенал разряжен. Планета уцелела. Она словно дала людям шанс. Но… для чего?

— Скорее ваша расчётливая дочка не захотела умирать вместе с нами. Пепел разбуженных вулканов в небе лишил бы возможности роботов заряжаться от солнца, а движение литосферных плит прервало бы связь между материками, порвав проложенные кабели. Зачем ИИ разбирать себя полностью? Из чего-то ей нужно строить роботов! Гигантские волны, смывшие Северную Америку в океан, лишили бы её многих высокотехнологичных заводов. Так что не удивительно, что все её удары были точечными и расчётливыми. Уничтожающими людей, но не их наследие.

Замолчали. В стороне от трассы осталось село Пятково. Мелькали узкие речушки, впадающие в Енисей, вдоль которого мы ехали.

Я попытался представить, сколько времени потребуется Шуре, чтобы достигнуть условной точки встречи. Не смог. Мог лишь довериться случаю и дождю, который уже давно разбудил пожарника.

Он, верно, в пути. В конце концов, пожарный танк могли найти и военные, а неизвестный вояка из БТР вполне мог припомнить обиду на пожарника и расстрелять его у дерева, напоминая, что лучше не шутить с вооруженными силами. Всё могло случиться. Это можно было назвать «частный случай».

Но тих и спокоен был рядом академик, и его безмятежность странным образом влияла и на меня. Лучше размышлять, чем паниковать. Лучше позволять себе думать, чем гнать от себя мысли. До какой степени мы все стали бездейственными, что одного деятеля хватило, чтобы поменять вектор развития мира?

Мир уже другой. Вряд ли сейчас выдадут Оскара за фильм с геями-пропагандистами, будут мечтать стать футболистами или работать на фрилансе. Новому поколению «зетов» придётся поумнеть или вымрем все, как мамонты. Новое же «PS-поколение», возможно, рожденное под землей, столкнётся с такими вызовами, что никаким супергероям и не снилось. А супер способностей-то у них не будет. Только голова.

Село Мокрушинское расположилось прямо на дороге, разделив населённый пункт пополам. Отличие его от других было в наличие банка на центральной улице, школы, детского садика, больницы и даже небольшой деревянной церкви.

Последняя расположилась по левую сторону от дороги. Глядя на деревянные кресты над церквушкой, я подумал о Боге и его роли во всем этом. Хотело ли Сверхсущество обновления? Ведь даже Ему должны были наскучить массовые ритуалы, не имеющие ничего общего с верой.

Захотелось остановиться и взять перерыв. Но едва академик увидал толпу людей у этого строения, как пробурчал недовольно:

— Карлов, а вы видели в деревнях коров? Коз? Свиней? Овец? Тучные нивы? Хотя бы один грёбанный трактор? Общего пользования, а не частный, мелкий, что вспахивает все поля за деньги? Да так успешно, что люди разучились садить картошку сами?

— Э-э-э, нет.

— Но вы увидели верующих и задумались о спасении души, так?

— Так.

— То есть вера сильнее хлеба насущного? — усмехнулся он. — Или ровно до первого голода?

— К чему вы клоните? Я и без того уже считаю вас Сатаной. Осталось только заслужить клеймо Антихриста.

— Мне эти ярлыки смешны так же, как попытка делать 39-градусную водку. Но я к тому, что люди неожиданно перешли на автономию. А что у них есть, кроме приусадебных огородов? Это у тех, кому посчастливилось жить за городами.

— Но