Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

сестры идеальными. Надо закрепить шторы под особым углом, чтобы солнце не падало на нежную кожу Нессарозы. Надо будет поднять масляную лампу повыше, чтобы Нессароза могла читать. Тише, никаких разговоров после отбоя – Нессароза уже легла в постель, а сон у неё очень чуткий.

Странная, причудливая красота Нессарозы немного пугала. Одевалась она хорошо, в какой-то степени экстравагантно. Однако даже больше, чем её недуг, привлекала внимание целая система мелких символических жестов: благочестиво склонённая голова, опущенные долу ресницы. Особенно трогательно – и раздражающе – было вытирать с щёк Нессарозы слезинки, вызванные каким-то озарением в её богатой внутренней духовной жизни, о котором и не подозревали сторонние наблюдатели. Вслух ничего не говорилось.

Глинда стала находить утешение в учёбе. Колдовство вела одиозная новая преподавательница по имени мисс Грейлинг. Она испытывала огромное уважение к предмету, но, как вскоре стало очевидно, едва ли обладала даже крупицей магического дара.

– В своей самой элементарной форме заклинание – лишь описанный путь изменения, – щебетала она.

Однако когда курица, которую мисс Грейлинг пыталась превратить в тост, вместо этого сделалась кофейным жмыхом, завёрнутым в салатный лист, все студенты отметили про себя, что не стоит принимать приглашения отобедать с ней.

Периодически в дальний конец аудитории крадучись, точно не желая, чтобы её заметили, пробиралась мадам Моррибль. Обычно она качала головой и осуждающе хмыкала на своём наблюдательном посту – но пару раз не сумела сдержаться и вмешалась в ход занятия.

– Не будучи экспертом в колдовских делах, я всё же хочу спросить, – вклинивалась она, – вы, мисс Грейлинг, наверняка пропустили несколько шагов, чтобы ученицы сами заметили взаимосвязь и осознали ошибку? Я просто уточняю. Позвольте мне. Вы же знаете, для меня наше обучение колдуний – отдельное удовольствие.

После этого мисс Грейлинг неизбежно садилась на то, что осталось от предыдущей демонстрации, или роняла свою сумочку, умирая от стыда и унижения. Девушки хихикали и совершенно не ощущали, будто многому научились.

Но так ли это было на самом деле? У неуклюжести мисс Грейлинг были свои плюсы – по крайней мере, её ученицы не боялись пробовать новое. И она с энтузиазмом встречала чужие успехи, если студентке на лекции удавалось выполнить задание. Когда Глинда впервые смогла на несколько секунд скрыть катушку ниток заклинанием невидимости, мисс Грейлинг захлопала в ладоши, подпрыгнула и сломала на туфле каблук. Это было по-своему приятно и воодушевляюще.

– Не то чтобы у меня были возражения по существу, – сказала однажды Эльфаба, когда она, Глинда и Нессароза (и, конечно же, няня) сидели под деревом жемчужницы на берегу канала Самоубийц. – Но мне просто интересно. Как в университете, с его изначальным строго унионистским уставом, допускают преподавание колдовства?

– Ну, по сути, в колдовстве нет ничего религиозного, равно как и противоречащего религии, – сказала Глинда. – Разве не так? И с культом наслаждения оно никак не связано.

– Заклинания, превращения, иллюзии? Это же всё ради развлечения, – парировала Эльфаба. – Это спектакль.

– Ну, порой это правда выглядит как спектакль, а в исполнении мисс Грейлинг – как весьма неудачный, – признала Глинда. – Однако истинный смысл магии далёк от её применения. Это практический навык, как чтение и письмо. Дело не в том, как вы это делаете, а в том, что именно вы пишете или читаете. Или, к примеру, заклинаете.

– Отец всегда осуждал магию, – вступила Нессароза нежным тоном невозмутимой верующей. – Он говорил, что магия – следствие ловкости рук дьявола. А культ наслаждения – всего лишь лжеучение, чтобы отвлечь массы от служения истинному богу.

– Речи унионистки, – легко парировала Глинда, не обижаясь. – Здравое мнение, если приходится иметь дело с шарлатанами или уличными фокусниками. Но ведь магия этим не ограничивается. А как же обычные ведьмы в Гликкусе? Они говорят, что заколдовывают коров, привезённых из Манникина, чтобы те не забредали на край скалы. А как иначе, не ставить же ограждение на каждом выступе? Магия – это местное мастерство, вклад в благосостояние общества. Она ни в чём не противоречит религии.

– Может быть, и не противоречит, – неохотно согласилась Нессароза, – но если ей свойственна такая предрасположенность, вероятно, и нам надлежит быть с ней осмотрительнее.

– Осмотрительнее! – улыбнулась Глинда. – Ну, допустим, я весьма осмотрительно отношусь к воде, которую пью: при плохом её качестве могу отравиться. Но ведь это не значит, что я перестану пить воду.

– Ну, я полагаю, это не такая большая проблема, – сообщила Эльфаба. – Мне кажется, колдовство – это мелко. Оно в основном замкнуто на себя, а не влияет на мир.

Глинда изо всех сил сосредоточилась и попыталась поднять над каналом остатки сэндвича Эльфабы. Но получилось лишь взорвать его, и всех осыпал дождь из майонеза, тёртой моркови и мелко рубленых оливок. Нессароза от смеха потеряла равновесие, и няне пришлось её ловить. Эльфаба принялась собирать с себя кусочки еды и отправлять рот, вызывая у остальных брезгливые и весёлые смешки.

– Это все показуха, Глинда, – невозмутимо сказала она. – С точки зрения бытия в магии нет ничего интересного. Не то чтобы я была приверженкой унионизма, – добавила она тотчас. – Я атеистка, и в духов тоже не верю.

– Ты говоришь это нарочно, чтобы всех шокировать и привлечь к себе внимание, – чопорно отчитала её Нессароза. – Глинда, не слушай её. Она всегда так делает, чтобы разозлить отца.

– Отца здесь нет, – напомнила сестре Эльфаба.

– Я здесь вместо него, и меня такие высказывания оскорбляют, – возразила Нессароза. – Как прекрасно воротить нос от унионизма, когда этим носом тебя наградил Безымянный Бог. Довольно смехотворно, правда, Глинда? Ребячество.

Судя по её виду, она очень разозлилась.

– Отца здесь нет, – повторила Эльфаба близким к извинению тоном. – Тебе не обязательно бросаться на защиту его навязчивых идей.

– То, что ты клеймишь его навязчивыми идеями, – мои символы веры, – холодно и твёрдо припечатала Нессароза.

– Ну, для новичка ты весьма неплохо колдуешь, – заметила Эльфаба, повернувшись к Глинде. – Мой обед ты извела подчистую.

– Спасибо, – неловко откликнулась Глинда. – Я не хотела кидаться в тебя едой. Но мои навыки становятся лучше, правда? Уже есть что показать на публике.

– Зрелище ради зрелища, – осудила Нессароза. – Именно за это отец порицает колдовство. Привлекательность поверхностна.

– Согласна. По вкусу оливки остались оливками, – мирно заключила Эльфаба, нашла на рукаве кусочек чёрной оливки и протянула на кончике пальца ко рту сестры. – Хочешь попробовать, Несса?

Но Нессароза отвернулась от них и погрузилась в безмолвную молитву.

3

Несколькими днями спустя Боку удалось поймать взгляд Эльфабы на перемене между парами естественных наук, и они встретились в нише в главном коридоре.

– Как тебе этот новый доктор Никидик? – спросил он.

– Мне трудно его слушать, – призналась она, – но это потому, что я до сих пор хочу услышать голос доктора Дилламонда и не могу поверить, что его больше нет.

На лице Эльфабы застыло выражение гнетущей покорности этим немыслимым