Сыны Триглава - Андрей Игоревич Каминский

бы принцесса не пыталась ее пробудить. Эльфгива коснулась ковша с водой, оставленного на ночь, чтобы смочить пересохшее горло и тут же с отвращением отстранила — на нее пахнуло запахом болота, мертвой плоти и, почему-то, свежей рыбы.

Негромкий смешок разнесся во мраке, заледенив кровь в жилах Эльфгивы. Дрожащими руками ухватив первую попавшуюся накидку, девушка выскочила из светлицы, оказавшись в просторных сенях, отделявших ее жилище от остального детинца. Возле дверей, ведущих во внутренний двор княжеских хором, она увидела приставленных к ней стражников — валявшихся на земле с неестественно вывернутыми шеями. Один только взгляд на растекавшуюся под их головами темные лужи, подсказал замершей от ужаса девушке, что венедские вои отделались не так легко, как несчастная Венда.

Очередной смешок раздался, казалось, над самым ухом и объятая ужасом девушка выскочила во двор. Здесь клубился туман — необычайно густой, белый словно растекшееся молоко, в котором мерцали призрачные огни. Смешок раздался снова и Эльфгива теперь поняла свою ошибку — он разносился не из сеней, а сверху. Однако путь назад оказался закрыт — в сенях, вздыбив шерсть и сверкая огненными глазами, стоял огромный черный кот, со страху показавшийся девушке размером с медведя. Девушка подняла взгляд и вскрикнула — на коньке крыши неторопливо расправляла кольца огромная белая змея.

Неподвижные сине-зеленые глаза взглянули на Эльфгиву, скользнул раздвоенный язык и из оскаленной пасти раздалось громкое шипение, в котором девушке послышалась насмешка. Змеиные кольца подернулись туманной дымкой, очертания чудовища заколебались, расплылись — и в следующий миг глазам принцессы предстала красивая голая девушка с золотистыми волосами и белоснежной кожей. Ниже пояса ее тело продолжалось длинным змеиным телом, все еще обвившим башенку детинца.

— Куда же ты сестренка? — негромкий, казалось бы, шипящий голос растекался по всему двору не хуже тумана, — мы ведь так и не успели познакомиться. А ведь у нас с тобой так много общего — куда больше чем ты думаешь, — мы ведь почти что родичи.

Она говорила это на том же наречии, которое Эльфгива слышала с рождения — и было видно, что для отродья, оседлавшего терем, этот язык и вправду родной. Принцесса с внезапной, леденящей ясностью вдруг поняла, что знает, что это за тварь, явившаяся прямиком из самых древних и страшных легенд Сассекса о кнакерах и Белом Черве.

С похотливым смешком Рисса облизнула алые губы и вытянула вперед руку, зашевелив пальцами. Оцепеневшая от страха Эльфгива почувствовала, как что-то задирает ее подол и, глянув вниз, увидела соткавшуюся из тумана бледную руку, что медленно поднималась вверх по ее бедру. Истошный визг сорвался с губ девушки, когда холодные пальцы коснулись ее нижних губ, умело лаская ее. Застывший в сенях кот издал мяукающий вой, выгнув спину и Эльфгива в не рассуждающем ужасе, вбежала в первую попавшуюся дверь.

В обычное время на ее вопли давно сбежался бы весь детинец — но не сегодня, когда колдовство Риссы погрузило всех, кто был в нем, в крепкий сон. Окончательно приняв человеческий облик, жрица неспешно спустилась с крыши, подходя к дверям в которые кинулась Эльфгива. Однако, еще у крыльца ленивая улыбка исчезла с губ колдуньи: застыв в двух шагах от порога, она внимательно рассматривала двухэтажное здание, стоявшее чуть особняком от остальных строений. Двери, больше походившие на двустворчатые ворота, покрывала искусная резьба: переплетались между собой налитые зерном колосья, меж которых извивались выложенные золотом змеи, играли друг с другом гибкие коты с янтарными глазами, скалили острые клыки кабаны с золотой щетиной. На столбах ворот сидели деревянные соколы, тоже с глазами из золотистого янтаря.

Сверху послышалось громкое хлопанье крыльев и Рисса, подняв голову, увидела, как на конек крыши опускается настоящий сокол. Одновременно двери храма охватило золотистое свечение и рисунки на воротах вдруг ожили: коты грозно выгибали спину, змеи с шипением поднимались, стреляя раздвоенными языками; рассерженно фыркали вепри.

Рисса криво усмехнулась и, подняв руки в знак примирения, отступила на пару шагов.

— Как скажешь, Ванадис, — сказала она, — если тебе нужна эта девчонка — забирай. Я поищу на сегодня другую добычу. Но мы с тобой еще встретимся, принцесса.

Она развернулась и зашла обратно в сени. В тот же миг сгинул стоявший у нее на пути черный кот, стал рассеиваться и заливший двор туман.

Этельнот тоже плохо спал этой ночью: мокрый от пота он метался по смятому ложу, обуреваемый сладострастными видениями, пока внезапно не проснулся и не сел, ошалело оглядываясь по сторонам. Его рука еще сжимала пах и, глянув вниз, он увидел расплывавшееся по портам мокрое пятно.

— Так мило, — послышался смех от дверей, — надеюсь, ты сейчас вспоминал обо мне.

Принц Кента поднял глаза — в дверях стояла ослепительно красивая девушка с мерцающими колдовскими глазами. Ее безупречное тело прикрывали лишь распущенные золотые волосы.

— Боги благоволят тебе в эту ночь, принц Этельнот, — плотоядно улыбнулась Рисса.

Молниеносно, словно атакующая змея, она метнулась вперед и ее узкая прохладная ладонь уперлась в грудь юноши, с неожиданной силой укладывая его обратно на ложе и прильнув к нему своим голым телом. Завораживающе блеснули сине-зеленые глаза, полностью лишив принца воли, когда пухлые алые губы впились в него в долгом жадном поцелуе.

* «Госпожа» — буквальный перевод имени Фрейи, скандинавской богини любви. «Ванадис», «дочь ванов» — одно из ее имен.

Эпилог

— Эта, говоришь, безделица была на шее того жреца? — Ядун вопросительно вскинул бровь и Марибор согласно кивнул.

— Пленники говорят, что монах что-то ворожил с этим амулетом, — добавил он, — только каждый рассказывал по-своему

— Им же грех ворожить, — рассмеялся Ядун, — самого монаха, как я смотрю, оберег не защитил от силы Триглава.

— Да грядет он во всех трех мирах, — благочестиво произнес Марибор и верховный жрец Щецина эхом повторил его слова.

— Ты можешь идти, — бросил Ядун, рассматривая золотой амулет и чернобородый волхв, поклонившись, вышел за дверь. Ядун же, взяв факел, спустился в храмовую сокровищницу. Еще раз с интересом посмотрел на принесенный трофей — блестящий золотой кругляшок, на одной стороне всадник, поражающий копьем кого-то, напоминающего морскую деву, на другой — гневное женское лицо окруженное змеями вместо волос. Пожав плечами, Ядун прошел в самый дальний угол сокровищницы, где стоял небольшой, — двух пядей в вышину, — идол Триглава