Родная партия - Глеб Ковзик

Мужчина засмеялся, а Татьяна, смутившись, покраснела. Я подмигнул ей, чтобы не беспокоилась.

— Что ж, дорогие коллеги, оставлю вас наедине, — Татьяна поправила сумку на плече. — О вас, Сергей Павлович, уже подробно рассказала Андрею, и считаю, что вы быстро найдете общий язык.

— Постойте, Татьяна, — я встал, отодвинул стул рядом, пригласил сесть. — Я хочу, чтобы вы остались.

Сергей Павлович улыбнулся; в ответ на проницательный взгляд моей секретарши он одобрительно кивнул. Татьяна, вся в смущении, села за столик.

— Удивительно, как вам удалось пройти в святая святых писательского товарищества, — заявил мужчина, смотря мне в глаза. — Просто удивительно. Что-нибудь закажете себе?

— Татьяна рассказывала, что здесь подают великолепные пирожки. Верно? Ну вот, я обойдусь ими. Татьяна, я оплачу ваш заказ, выберете себе.

Сергей Павлович посмотрел на мой палец. Обручальное кольцо было у меня, но не у Татьяны. Заметив смущение, я объяснился.

— Ах, ну да, конечно. Деловой разговор, — снисходительно произнес мужчина.

— Сергей Павлович, я обратился к вам затем, чтобы вы помогли мне в одном прекрасном деле.

— Каком же?

— Центральный комитет комсомола получил от партии ответственное поручение. Для фестиваля молодежи мы готовим особенное мероприятие, связанное с экологическими инновациями.

— Даже так? — задрались от удивления брови Сергея Павловича. — Так вот почему Татьяна обратилась ко мне. Комсомолу нужна помощь.

— Да, Сергей Павлович, вы очень нужны нам, — сказала моя секретарша. Она окинула взглядом все газеты и книги, которые лежали на столе рядом с мужчиной. — Вы, не без гордости скажу, передовой писатель, который неоднократно обращает внимание советской общественности на проблемы окружающей среды.

— У-у-у, тяжелый труд! — Сергей Павлович слегка вытянул губы в трубочку. — У-у-у, как же тяжело. Легко вам сказать мне комплимент. Сколько сил вложено на то, чтобы упредить безумную попытку поворота сибирских рек. Вы не представляете себе, как сложно убедить их, — мужчина вдруг осекся, посмотрев на меня.

— Ещё как представляю, — ухмыльнулся я.

— Андрей Григорьевич выступил с докладом и предложениями для фестиваля, — Татьяна с намеком прикоснулась к сумке. — Я принесла их в распечатанном виде, если хотите, могу показать.

— Что ж, давайте. Андрей Григорьевич, как в Центральном комитете комсомола отнеслись к предложениям?

— С большим безразличием.

Писатель с удручением опустил взгляд в пол.

— Это большая проблема. А ведь время нынче такое, либо сейчас, либо никогда! Наше поколение, наше племя должно спасти природу от бездумного произвола. Ведь кто вредит? Капиталист? Это слишком расплывчатая фигура.

— Должен заметить, что в капиталистических странах уже существуют политические партии, ставящие своей целью защиту окружающей среды, — ответил я, вспоминая свой мир. “Зелёные” немцы часто были предметом спора в околополитических чатах. Так что запомнить их было не сложно.

— Надо же. Я что-то об этом слышал, но без подробностей, — признался писатель.

Он обратился к официанту, добавив к заказу легкое игристое. Принесли быстро.

— Давайте за знакомство, товарищи. Я чувствую, это полезное знакомство прогрессивно мыслящих людей.

— Давайте, — чокнулся я бокалом. Пригубив его и не глотнув ни капли, поставил на стол.

— Признаюсь честно, слышать от вас, Андрей Григорьевич, такую информацию удивительно и, можно сказать, приятно.

— Почему же?

— Информированность о капиталистических странах, тамошней внутренней политике…

— Мы, молодые коммунисты, должны всё знать о наших оппонентах. В битве за прогрессивное будущее, за коммунизм, без знания капиталистической системы просто невозможно сделать правильные шаги, — увильнул я от подковыристого вопроса писателя.

— Хм. И правда. Татьяна, интересного человека вы мне привели сегодня, — он засмеялся вместе с моей секретаршей, обменялся парой шуток о чем-то из прошлого, а затем сказал: — Ну что ж, давайте почитаю ваш доклад. Похоже, меня ждёт любопытная вещь.

Сергей Павлович принялся читать. Водил по тексту пальцем, бурчал над какой-нибудь строкой; из кармана достал обыкновенный карандаш, принялся подчеркивать, разбираться, разделять и выделять восклицательным знаком. И всё у нас на глазах. Закончив деконструкцию текста, он в полном смущении заявил:

— Это весьма прогрессивно…

— И только? — на моем лице изобразилась усмешка, будто я недоволен оценкой.

— У, что вы! Всё прекрасно. Это звучит… свежо? Да, Татьяна?

Секретарша охотно закивала.

— Вы, Андрей Григорьевич, сами это придумали? Или достали из периодики?

— Речь о журналах? Нет, хотя почитываю.

— Стало интересно, что вы любите читать.

— Я много люблю читать, я из того поколения, что предпочитает чтение в самых разных видах, не то, что было раньше.

— То есть? — уставился на меня писатель.

Упс! Советскому писателю неизвестны всякие комиксы и фанфики. Я посмотрел на люстру, пытаясь раскопать чистом хрустале скорый ответ.

— Мне нравятся радиоспектакли, к примеру.

— Уши любят слушать, это так.

— Но в целом, Сергей Павлович, я предпочитаю фантастическую литературу. В бумаге, в виде обыкновенных книг.

— Хах! Довольно-таки ожидаемо, если посмотреть на ваши инициативы. И кто кого? Азимов или Шекли?

— Брэдбери, вне всякого сомнения, — твердо заявил я.

Приподнятая бровь писателя говорила мне, что выбор ему не очень понравился.

— Брэдбери, конечно же, высота, но “Марсианские хроники”…

— О нет, я предпочитаю именно малую прозу.

На самом деле в домашней библиотеке Озёровых больше всего Брэдбери. Особняком на полке стоит книга “Фантастика ГДР”, к которой следовало бы прикоснуться разок. Беда в том, что мой заказ литературы, ещё мартовского периода, до сих пор не исполнен. Я не любитель напоминать взрослым людям о своей просьбе, но Григорий Максимович, наверное, банально забил на просьбу. Или забыл.

По-видимому нужно самому потопать ножками в книжный магазин.

— Творчество американского писателя, пусть и прогрессивного, не отягощено большими идеями. В отличие от тех, кого я назвал.

“Ой душнила, ой душнила”, — подумалось в моей голове.

— Но вы мне нравитесь, Андрей. Можно по имени?

— Можно.

— Вы определенно мне нравитесь, и это не лизоблюдство. Я буду только счастлив, если молодые комсомольцы, юные коммунисты обретут экологический голос, убедят остальной мир в гибельности пути.

Татьяна аккуратно пила чай, вслушиваясь в наш разговор. Я придвинул к ней поближе тарелку с пирожками, чем заставил её широко улыбнуться.

— Сергей Павлович, вы сейчас сказали, что мы следуем по гибельному пути. Можно подробнее?

—