За последним порогом. Цена жизни. Книга 2 - Андрей Стоев

но об истинных размерах твоей дружины получил какое-то представление лишь после того, как ты начал полное перевооружение, и мне стал известен размер заказа. Глубоко сомневаюсь, что император имеет достоверную информацию о военных возможностях княжества. Да они там даже о возможностях наших дворянских дружин не имеют представления. Герцог Баварский ничего об этом не знал, и архиепископ Бопре тоже никакого представления не имел, отчего и получил неприятный сюрприз, когда моя дружина прибыла в Трир. Империя получает информацию о нас в основном через церковь, то есть от епископа Новгородского и Псковского Эдмунда Ройтера, а любой, кто хоть что-то значит в княжестве, шарахается от Ройтера, как от прокажённого. Неудивительно, что они совершенно не представляют себе истинного положения дел и относятся к княжеству, как к жирному торгашу, которого сам Христос велел немного пощипать.

– Как-то даже обидно звучит, – заметил князь.

– Ты же сам такое впечатление усердно создавал, княже, – пожал я плечами.

– За словами-то следи, Кеннер, – недовольно сказал князь.

– Прости, княже, – извинился я. – Ничего плохого не имел в виду.

– Ладно, – махнул рукой он. – Возможно, я и в самом деле немного переборщил с секретностью. Продолжай.

– Так вот, Дитриха эта идея не вдохновила. Вполне возможно, что о военных возможностях княжества он всё-таки что-то знал, а может быть, просто не видел никаких серьёзных выгод в этой затее. И вместо гвардии прислал какое-то отребье, правда, под командованием доверенного человека.

– Ты графа Коппа имеешь в виду? – заинтересовался князь. – Доверенный человек, говоришь?

– Я сначала думал, что это какой-то оппозиционер, которого император хочет дискредитировать, но потом понял, что это не так. С одной стороны, он должен поддерживать впечатление о своих войсках, как о плохо управляемом стаде, но с другой, необходимо держать их в кулаке, чтобы они не отчудили что-то нежелательное. Здесь обязательно нужен человек, которому император полностью доверяет.

– Резонно, – задумчиво согласился князь. – А помнится, ты что-то рассказывал, что они у тебя в баронстве безобразничают?

– Император оплатил все убытки. Причём здесь имеется интересная деталь: я предложил ему компенсировать убытки баронствам, чтобы получить некий рычаг воздействия на графа Коппа. И он в самом деле заплатил, но я недавно случайно выяснил, что заплатил он только мне – получается, что никакие рычаги воздействия на графа его не интересуют, император просто решил как бы извиниться передо мной. Показать мне своё хорошее отношение.

– Согласен с твоими выводами, – кивнул князь. – Будь граф в самом деле оппозиционером, император не упустил бы возможности надёжно взять его за жабры.

– Я уверен, что события развивались таким образом: с одной стороны, император прислал совсем не те войска, на которые рассчитывали попы, а с другой – мы им сообщили о возможности захватить Ливонию. Даже временный захват Ливонии церковь совершенно не устраивал, а надежды на войска императора не было никакой. Граф Копп очень достоверно поддерживал впечатление, что защитить Ливонию эти войска не смогут, зато спровоцировать нас могут запросто. Договор с нами церковь немного успокоил, но проблема с графом осталась, и император наверняка сейчас умело использует эту ситуацию, чтобы выдавить что-то с церкви. Я уверен, что герцог Оттон именно это и имел в виду, когда сказал, что Дитрих перевернул стол и раздал карты по-своему.

– Выглядит логично, – задумчиво заметил князь. – Пожалуй, соглашусь с твоими выводами. То есть ты считаешь, что империя нападать не собирается?

– И скорее всего, не собиралась, – кивнул я. – Это по большей части их внутреннее бурление. Однако случилось ещё одно важное событие, княже, о котором обязательно нужно рассказать. Дело в том, что мы с женой после окончания Академиума станем военнообязанными, и в случае войны подлежим немедленному призыву. Так вот, мать заявила императрице, что если в результате действий империи её дети хоть как-то пострадают, она придёт в империю сама и сдерживаться там не будет. И что она придёт не одна. Лена сказала, что даже её здорово пробрало, а императрица вообще выглядела бледно.

– Милослава действительно может сказать убедительно, – с непонятным выражением заметил князь. – Но я её тревогу не совсем понимаю – ясно ведь, что тебе никакой призыв не грозит, я тебя просто никуда не отпущу. И жену твою тоже никто не призовёт, хотя бы потому, что ты её одну никуда не отпустишь, а поедешь вместе с ней.

– Она очень тревожится за нас, – объяснил я. – Порой даже слишком. Когда мы под обстрел попали, я просто чудом выжил – лежал без сознания весь в крови, а мать подумала, что меня убили. Это у неё с тех пор душевная травма, она очень болезненно относится к мысли, что кого-то из нас могут убить. Но дело здесь совсем не в нас. Императрица ясно уловила намёк, что наши Высшие вовсе не будут равнодушными зрителями. Они в империи как-то привыкли к мысли, что Высшие практически не участвуют в делах людей и за очень редким исключением, не лезут в политику. Но сейчас было прямо сказано, что они не останутся в стороне. Думаю, будь даже у императора какие-то планы, он бы их пересмотрел.

– Понятно, – князь надолго задумался.

Я терпеливо ждал. Наконец, он пришёл к каким-то своим выводам и заговорил снова:

– Понятно, – повторил он. – Если по фактам у тебя всё, излагай свои выводы и рекомендации.

– По фактам есть ещё один мелкий момент, – сказал я. – Не факт, а скорее моя догадка. Для того, кого церковь просто вынудила участвовать в своих планах, Дитрих очень уж активно участвовал. Он слишком усердно намекал всем вокруг, что вот-вот на нас нападёт. Мне кажется, там должно быть что-то ещё. А если конкретно, то я думаю, что он воевать всё-таки собирается, только не с нами. А графа Дамиана Коппа с его шайкой просто использовал, чтобы отвлечь внимание от настоящей цели.

– И с кем, по-твоему, он собирается воевать? – заинтересованно спросил князь.

– У меня маловато информации, чтобы более или менее обоснованно предполагать, – развёл я руками. – Либо с греческими христианами, либо с муслимами, только не с султанатом покойного Нашми Великого, а с Фатихом Вторым. Но конкретнее ничего сказать не могу, да и это-то на уровне ощущений.

– Вот как? – снова озадачился князь. – Ладно, мы ещё подумаем об этом. Нам что посоветуешь делать?

– Не расслабляться, – пожал я плечами. – Продолжать укреплять границу, войска пока не отводить. По крайней мере до тех пор, пока насчёт намерений императора не останется ни малейших сомнений.

– Никому не веришь? – насмешливо хмыкнул князь. – Ладно, доклад твой я ещё почитаю, а сейчас больше тебя не задерживаю.

Глава 19

Мы, как обычно, остановились у КПП военного порта, но остановка как-то слишком уж затянулась.

– Что там, Демид? – спросил я, опустив стекло, отделяющее салон.

– Наш дирижабль ещё не прибыл, господин, – повернулся ко мне водитель. – Старший наряда сейчас связывается с диспетчером, чтобы выяснить, на какой причал его будут принимать.

– Хорошо, – кивнул ему я и, закрыв перегородку, повернулся к Кальциту. – Придётся подождать.

– Какие-то проблемы? – встревожился он.

– Пока никаких, насколько я понимаю. Небольшое опоздание – это нормально, дирижабль ведь не поезд. Скорее всего, был встречный ветер, вот он и задержался.

Переговорник негромко пискнул, и я нажал кнопку ответа.

– Господин, дирижабль прибудет через двадцать минут к четвёртому грузовому причалу, – послышался голос водителя.

– Поехали туда, Демид, – распорядился я. – Подождём их там.

Лимузин плавно тронулся, а мы продолжили прерванный разговор.

– И всё-таки, Кеннер, мне как-то тревожно, – вздохнул Кальцит. – Я рад, конечно, но мне это уже не кажется нормальным.

– Очень хорошо, что вы это понимаете, Кальцит, – одобрительно заметил я. – Вы совершенно правы, это ненормально. Двести сорок тысяч за кулончик, который борется с прыщами и позволяет неумеренно лакомиться пирожными – это далеко выходит за рамки разумного. Ваша работа, безусловно, великолепна, но четверть миллиона! Я и сам не нахожу слов, но всё же могу вас успокоить – это вряд ли повторится.

– Почему вы думаете, что не повторится? – тут же нахмурился он.

До чего всё же непоследовательны люди! Вот он