Светоч Йотунхейма - Елизавета Алексеевна Дворецкая

Не людей, поправил себя Хаки. Духов. А раз здесь обитают духи, значит, это мир Хель… Поежившись, он с подозрением огляделся. Ему не было страшно, только любопытно. И росло в душе непонятное воодушевление, будто не провалился он в неведомый опасный мир, а домой вернулся после долгой отлучки.

– Рагнхильд! – еще раз позвал он.

Раз она прошла в сердцевину тролльборга впереди него, то должна быть где-то здесь!

И тут он ее увидел. Девушка стояла в нескольких шагах от входа в тролльборг и улыбалась ему. Поймав взгляд Хаки, помахала рукой и сделала знак: иди сюда, чего ты медлишь?

Гутхорма рядом не было, сама Рагнхильд выглядела спокойной и непринужденной – будто хозяйка на пороге дома, завидевшая долгожданного гостя. Одежда ее поразила Хаки роскошным видом: красное платье, сплошь расшитое золотом, золотой венец на голове, золотые браслеты на руках и ожерелье на груди, от которого не отказалась бы Фрейя. И красота, и богатство – невеста-богиня сияла среди темной равнины, будто красная луна среди сумеречного неба. Хаки охватило ликование: он попал в самый лучший мир, если здесь все это его ждет! И никаких соперников!

Обрадованный, Хаки хотел было перескочить через ближайшие каменные цепи, но Рагнхильд сделала ему знак запрета и показала пальцем по кругу – вот так, обходи! Он побежал между каменными насыпями, стараясь не проскочить петлю, но все же несколько раз сбился и был вынужден поворачивать назад. То и дело поглядывал на Рагнхильд. Она делала ему знаки: быстрее! Хаки еще раз окликнул ее, но она не издала в ответ ни звука. Может, петли тролльборга не пропускают голос? Однако он слышал гул ветра в горах.

Хаки оставалось несколько кругов, когда Рагнхильд вздохнула, отвернулась, словно ей наскучило ждать, и пошла прочь.

– Рагнхильд, подожди! – взвыл Хаки. – Я мигом!

Запыхавшись, он выскочил из тролльборга. Рагнхильд уходила прочь по сумеречной равнине под зеленым мерцающим небом, не оглядываясь, – так уверенно, будто была госпожой этого странного мира и точно знала, куда ей идти.

– Рагнхильд! Я здесь, я вышел! Подожди меня!

Хаки со всех ног пустился за ней бегом, но вскоре заметил, что не нагоняет ее, не приближается. Наоборот – чем быстрее он бежал, тем дальше оказывалась уходящая девушка. Он уже едва дышал, а она, шагающая неторопливо, была впереди на сотню шагов! Издали ее красное платье казалось лишь ярким цветком среди темных камней и зеленого мха, трепещущим на ветру.

– Рагнхильд! – вполголоса позвал Хаки, остановившись.

Даже до него дошло: этот мир не взять наскоком. Чем больше силы ты к нему прикладываешь, тем меньше пользы это приносит.

– Рагнхильд, остановись! – смирившись со своим бессилием, взмолился Хаки. – Я же за тобой…

Девушка обернулась, издали улыбнулась ему и помахала рукой: не грусти, еще увидимся! Так он ее понял, хотя она не произнесла ни слова.

И пропала, выскользнула из ловушки жадных глаз, сколько ни пытался Хаки напряженным взглядом пригвоздить ее к месту.

Еще какое-то время он всматривался туда, где она исчезла, потом понял: бесполезно, ее там нет. Она исчезла совсем. По всем своим ощущением, он был в этой огромной долине совершенно один.

Но где же тролльборг? Обернувшись, Хаки не увидел петлеобразных каменных россыпей. Пустая, каменистая темно-бурая земля внизу и мерцающий, ярко-зеленый призрачный лес на небе. И куда идти? Где теперь искать Рагнхильд?

– Ээээй! – во всю мочь заорал Хаки, пытаясь заставить молчаливую долину подать ему хоть какой-то знак, указать цель.

Долина откликнулась немедленно. В ответ раздался громовой крик, схожий с криком петуха, только в десять раз громче.

Подпрыгнув от неожиданности, Хаки оглянулся. Вдали возникло движение – что-то быстро приближалось к нему. Пожалуй, не человек, скорее животное… или даже птица, только она не летела, а бежала по земле.

Позади, прямо над головой, раздался еще один петушиный крик – оглушительный. Хаки обернулся – прямо на него мчался петух размером с лошадь. Черная птица молотила мощными ногами по земле, круглые желтые глаза горели злобой, красный гребень торчал вверх острыми шипами, как у дракона. Перья на выпуклой груди топорщились и отливали железными блеском. Желтый острый клюв был нацелен прямо на Хаки.

– Ой ё…

Без раздумий Хаки прянул в сторону, пытаясь уйти с пути чудовищной птицы. На глаза ему попалось небольшое углубление в земле между двух камней, и он юркнул туда. Запоздало вспомнил об оружии – при нем ничего, кроме поясного ножа. Но этот нож меньше любого перышка на груди того петуха, что от него пользы?

Земля дрожала. Воинственные птичьи крики звучали с разных сторон. Рискнув поднять голову, Хаки увидел второго петуха – такого же огромного, только медно-рыжего. Рыжий мчался навстречу черному, и, несмотря на ужас положения, Хаки испытал проблеск облегчение, понадеявшись, что не его они считают своим противником.

Черный пробежал в нескольких шагах от ямки, где укрылся Хаки, обдав его ветром, – и два петуха сшиблись грудь в грудь. Приподнявшись, он, к своему изумлению, увидел еще кое-что: на спине черного петуха кто-то сидел. Некое существо, ростом и видом схожее с человеком, но не человек, оседлало петуха и даже управляло им при помощи уздечки и ног. В руке существо держало здоровенную дубину и охаживало ею – нет, не петуха, а такого же всадника на рыжем.

Битва разгорелась не на шутку. Два петуха, побуждаемые своими всадниками, наскакивали друг на друга, били клювами, всадники колотили дубинами. Хозяин рыжего петуха был вооружен здоровенной костью. От топота петушиных ног дрожала земля, в воздухе смешались птичьи крики и воинственные вопли всадников. Иногда какой-то из петухов подскакивал, чтобы ударить противника когтями, и это выглядело, как если бы подскочила обезумевшая от злости гора. На Хаки летела пыль и каменная крошка из-под ног дерущихся, и не раз уже ему пришлось протереть глаза.

Оба петуха и оба всадника постепенно покрывались синими пятнами. Хаки сперва не понял, что это значит, но потом синие брызги долетели и до него, окропили камни, служившие ему укрытием, и он сообразил: да это же кровь! Все четыре бойца уже были жестоко изранены, но их боевой дух оставался высок, они так же неукротимо наскакивали друг на друга. Крики делались хриплыми, но не унимались.

Несколько раз, когда в конунговых усадьбах праздновался Йоль, Хаки слышал песню о конце мира: в Валгалле закричит золотой петух, а селениях Хель закричит черный петух… Похоже, эти два петуха уже сошлись в драке не на жизнь, а на смерть, и что это значит –