Физрук: на своей волне 4 - Валерий Александрович Гуров

По глазам Миланы было видно, что это выражение влетело в одно ухо, а в другое вылетело. Пришлось переформулировать, сделав посыл проще и прямее:

— В общем, дорогая, сейчас твой момент Х. Ты решаешь, как будешь жить дальше. Плохо или хорошо. Третьего не дано.

Глава 18

Глава 18

Милана дрогнула, взгляд чуть стекленел, девчонка явно принимала для себя непростое решение.

— А как… сделать так, чтобы всё было хорошо? — тихо спросила она.

Вот, наконец-то она спросила то, что должна была спросить с самого начала.

— Начать с того, что ты поймёшь: те дела, которыми ты занимаешься, ведут только в тупик, — пояснил я. — В ту яму, из которой потом выбираются либо единицы, либо никто. И если пойдёшь по этому пути дальше, то ты угробишь всю свою жизнь.

Милана сжала пальцы в кулачки, будто пытаясь удержать сквозь них собственный страх:

— Я хочу, чтобы всё было хорошо, — прошептала она. — Правда.

Я молчал несколько секунд. Стоит ли действительно помогать ей? Нужна ли эта помощь ей самой?

И самое главное — готова ли девчонка понять, что находится не просто в заднице, а в заднице эпического масштаба. Понимает ли, что никто, кроме неё, из этой ямы Милану вытаскивать не обязан?

Если человек сам не осознал, насколько глубоко увяз, то никакая помощь его не спасёт.

Но я видел, что она боится. И в этом страхе была не пустая манипуляция, а что-то человеческое. Настоящее.

— Тогда, — наконец сказал я, — у меня к тебе есть несколько условий.

Милана вытянулась, как собака, учуявшая запах еды.

Слушает… Ждёт. Готова ухватиться за соломинку, если я её дам.

— Какие условия, Владимир Петрович? — спросила Милана.

Она смотрела на меня с тревогой, ожиданием и чем-то похожим на обречённость. Я же не стал ходить вокруг да около:

— Первое, — я загнул палец. — С завтрашнего дня ты будешь посещать школу. Каждый божий день. Каждый урок, каждое занятие. И ты там не просто появляешься для галочки, понимаешь? Ты начинаешь учиться.

Она кивнула, показывая, что услышала.

— Второе, — я поднял второй палец. — Ты раз и навсегда забываешь о контактах с такими вот упырями, как этот твой Тигран.

На его имени Милана вздрогнула. Вот это уже было похоже на живую реакцию, а не на игру.

И я совершенно не собирался выяснять, любит она его или нет. Это меня мало волновало. Такие влюблённости надо рубить с корнем. И если родители не в состоянии это сделать, то придётся делать мне. Здесь и сейчас.

— И наконец третье, — я загнул третий палец. — Прямо сейчас ты мне поможешь прижучить своего любовничка.

Милана молчала долго — секунд десять, может, пятнадцать. А потом её глаза наполнились слезами, но уже настоящими.

— Я… я его люблю, Владимир Петрович, — прошептала девчонка так, словно признавалась в смертном грехе. — И я хочу быть с ним до конца.

Я хмыкнул. Ровно то, что и ожидал… Любовь, блин. Нет, ни в какую любовь я не верил. На деле это была обычная подростковая влюблённость. Девчонка просто была сбита с толку гормонами, романтизацией гнилья и красивыми разговорами, за которыми ничего нет.

Молодёжь регулярно путает это с настоящими чувствами. Особенно когда во всём этом замешана блатная романтика: «он взрослый, он опытный», «он один понимает», «он за меня горой»… да-да.

А по факту этот сорокалетний подонок с кривой биографией лишь умело вскружил голову девчонке, чтобы использовать её. И когда его поймают, он сольёт её первой. С удовольствием и без особых колебаний.

Вот эта сказка про то, что он возьмёт вину на себя… Ага. Так я тебе и поверил. Меня такими сказками в девяностые раз пятьдесят пытались накормить и не сработало ни разу. И уж точно не сработает сегодня.

— Ты называешь это любовью, девочка. А это даже на влюблённость толком не похоже. Это манипуляция. И ты ей поддалась, — объяснил я.

Милана всё ещё смотрела на меня тем самым упрямым взглядом девчонки, которая до последнего цепляется за свои розовые иллюзии. По тому, как она держалась, было видно, что ей нравилось всё это — опасность, тайна, ощущение собственной значимости рядом со взрослым мужиком, который умело играл на её эмоциях. Внутри неё всё кишело наивностью, но эта наивность была упрямой, как ржавая железяка, которую не согнёшь без применения силы.

— Но, к сожалению для тебя, Милана, — продолжил я, — этот твой Тигран не любит тебя ни капли. Если бы любил, он бы не подставлял тебя так нагло и последовательно. А он это делает и даже не пытается скрыть.

Милана аж губу прикусила. Очевидно, что мысль об этом уже приходила ей в голову раньше. Просто каждый раз девчонка растаптывала её, заменяя на удобный самообман — «он другой», «он меня понимает», «он не такой, как все». Теперь, когда я произнёс это вслух, защита Миланы дала трещину. Хотя она всё ещё пыталась держаться.

Мне же было абсолютно безразлично, какие чувства она переживает. Сейчас мне нужно было только одно — чтобы девчонка приняла решение, а не продолжала юлить и цепляться за сказки.

Пауза затянулась. Я дал ей время на принятие решения, но тянуть не стал.

— Так что насчёт условий? Согласна или нет?

Она впервые за весь разговор посмотрела мне в глаза.

— Владимир Петрович… — голос девчонки дрогнул, но она собралась и закончила: — Вы врёте. Он меня любит.

— Хочешь убедиться? — я улыбнулся уголком губ.

— Да, — выпалила Милана. — Мне нужны доказательства, я вам не верю!

Доказательства… Все чего-то требуют: железных доводов, фактов, подтверждений. И всегда забывают, что иногда судьба не даёт тебе времени на доказательства. Время, пусть и не всегда, но есть только на выбор.

Однако сейчас у меня было несколько мыслей, и каждая из них могла одним движением разрушить наивность Миланы так, что от неё останется лишь пепел.

— Доказательства будут, — сказал я.

Мысль о доказательствах оформилась окончательно в тот момент, когда в моём кармане завибрировал телефон Миланы.

Я достал мобильник, взглянул на экран. Как и ожидалось, звонок поступал от её «героя-любовника». Тигран, видимо, уже начал паниковать, решив, что что-то пошло не так.

Я повернул экран к Милане, чтобы она увидела, кто именно пытается дозвониться.

— Вот он твой шанс, — пояснил я. — Рекомендую поднять трубку и сказать ему, что я что-то заподозрил, а ты ждёшь подходящий момент, чтобы ускользнуть. Если ты действительно хочешь убедиться, насколько ты для него важна… это самый честный способ увидеть правду.

Милана