Физрук: на своей волне 4 - Валерий Александрович Гуров

— Отлично… — хмыкнул я и медленно опустил голову на пол. — Дальше уже твоя роль.

Я прикрыл глаза и расслабил мышцы, полностью отдаваясь образу человека, которого вырубили ударом по голове. Не знаю, насколько правдоподобно это выглядело со стороны, но сейчас проверим на практике. Главное одно — чтобы у Тиграна не возникло бы и малейшего повода заподозрить, что его ждут.

Однако расслабляться я, конечно, не собирался. Лежать без движения было частью плана, но доверять ситуации вслепую — глупость. Я прекрасно понимал, что Милана может передумать в любую секунду, и тогда всё перевернётся с ног на голову.

Поэтому я оставил один глаз едва приоткрытым — щурился так, чтобы заметить каждый её шаг, но со стороны казаться неподвижным телом.

Милана стояла несколько секунд у двери, словно собираясь с духом, потом решительно открыла. Тигран переступил порог почти прыжком. Он сразу же захлопнул дверь, провернул замок и мгновенно оказался в центре коридора, оглядывая пространство.

— Где он? — прошипел уголовник.

— Вот… здесь, — Милана протянула руку в мою сторону.

Я лежал неподвижно на полу, рядом с пролитым томатным соком, изображавшим лужу крови. Лампа сверху давала резкий белый свет, который падал на меня ровно так, будто я действительно валяюсь после удара.

Милана сыграла свою роль блестяще. Девчонка шагнула ближе к Тиграну, вскинула руки к голове, изображая шок.

— Милый… а что если я его… ну… завалила? — прошептала она. — Что если он всё… ну… всё…

Тигран не стал её успокаивать — даже не посмотрел толком. Он стал медленно, шаг за шагом, приближаться ко мне.

— Чем ты его ударила? — спросил он так же тихо.

Взгляд Тиграна скользил по полу, по моим плечам, по затылку. Милана едва заметно засуетилась, но быстро нашла ответ:

— Э… табуреткой. На кухне… она под рукой стояла… я… я…

Я видел только край её лица из щёлочки между веками. Но этого хватало, чтобы заметить, как по виску у неё сбежала капля ещё.

Тигран подошёл ко мне вплотную, опустился на корточки. Его грубая шершавая ладонь легла на моё запястье. Он задержал руку на несколько секунд, проверяя пульс.

Я едва удержался, чтобы не ухмыльнуться.

— Живой, — заключил он наконец. — Толстяк дышит.

В его голосе не было облегчения. Скорее раздражение. Чужая смерть была бы проблемой, но чужая жизнь тоже была для него неудобной. Уголовник уже просчитывал, как вытащить деньги и свалить, не связываясь с последствиями.

— Милый, а если он вдруг умрёт… ты ведь возьмёшь вину на себя, как мы договорились? — протянула Милана.

Это, конечно, не входило в нашу легенду, но, похоже, ей не терпелось услышать от горе-любовника правду. Причём самую неприятную.

Тигран не ответил сразу. Он явно не ожидал такого вопроса и завис, как сбойнувший смартфон. Просто стоял, уставившись в мою сторону, и молчал, пытаясь сообразить, что сказать, чтобы выкрутиться.

— Милана… — наконец начал он медленно. — Ну ты же знаешь… у меня не первая ходка. У меня рецидив. Если всё это дерьмо повешают на меня — мне крышка. Меня упакуют по полной, ты понимаешь? Ты же не хочешь этого, дорогая?

Ну да. Вот это сейчас и было то самое «как и ожидалось». Никаких «я возьму вину на себя» и прочих рыцарских подвигов. Чистая, голая правда — он не собирался её спасать. Тигран собирался спасать только свою шкуру.

Милана слушала его, и я видел, как теперь на её лице осталось только безразличие. Ещё полчаса назад девчонка ведь реально верила, что ради неё Тигран пойдёт хоть под танк. Верила в эту свою придуманную сказку про «любовь до последнего». Но вся романтика окончательно посыпалась как карточный дом.

Я же, лёжа на полу, с трудом удерживал лицо неподвижным. Хоть бы не усмехнуться, блин, и не сдать себя с потрохами! По легенде я тут полумёртвый, а не наблюдатель в первом ряду. Но внутри меня перекосило от сарказма так, что я еле удерживался.

Тигран, каким бы конченым уродом он ни был, идиотом точно не выглядел. Он мгновенно уловил перемену в выражении лица Миланы — как только она услышала про то, что вину он на себя не возьмёт.

— Милана… — уже более мягким, почти ласковым голосом начал уголовник, делая вид, будто только что объяснил ей элементарные вещи. — Ты пойми правильно: если что-то и повиснет, то тебе в лучшем случае дадут условку. Это же у тебя первый раз… ну, это вообще не проблема. Немного походишь, отметишься — и всё. Погасишь судимость, будешь жить дальше как ни в чём не бывало. Тебя же никто в тюрьму не посадит.

Урка говорил ей эту чушь таким тоном, будто уговаривал ребёнка съесть кашу.

Фантазёр… ты меня назвала.

Да уж, фантазия у него работала на полную катушку. Тигран чувствовал, что Милана ускользает у него из рук, и торопливо подсовывал ей новую порцию лапши, лишь бы вернуть контроль.

А потом, очевидно решив, что разговоры — роскошь, а времени на них нет, резко сменил тему, будто отрезал.

— Ладно, — рявкнул он. — Бабки где? Нам валить надо прямо сейчас.

Милана мгновенно перешла к роли, которую мы успели ей прописать.

— Они у него в пижаме, в нагрудном кармане, — пояснила она, кивнув на меня. — Нужно его перевернуть и достать деньги.

Тигран подошёл ближе, склонился надо мной, всматриваясь в мою неподвижную тушу.

— И сколько там ты говоришь… два ляма? — уточнил он, не отрывая взгляда от меня. — Ты точно считала?

— Да. Там ровно два миллиона, — уверенно подтвердила девчонка.

— Вот это я хренею, — протянул Тигран, присвистнув. — Откуда у этого жирного гуся такие бабки? Учитель, блин… по нему и не скажешь. Походу мутит что-то, кроме школы.

Я наблюдал за происходящим так, как и планировал: чуть приоткрыв один глаз, чтобы видеть ровно столько, сколько нужно. Угол обзора был неудобным, но и этого хватало.

Милана стояла в коридоре, скрестив руки на груди, будто пытаясь отгородиться от собственного разочарования. Лицо у неё было каменное и, кажется, решение в её голове уже состоялось. Девчонка окончательно поняла, кто перед ней стоит и какой ценой эта «любовь» обойдётся ей дальше.

Первый акт нашего маленького спектакля был сыгран, маски расставлены, роли обозначены, и самое время было переходить к следующему этапу.

Тигран нервно облизнул губы, провёл ладонью по затылку, словно пытаясь собрать расползающиеся мысли. Затем он прошёл на кухню, и оттуда раздался глухой звук открытого шкафчика. Секунда — и урка вышел обратно с кухонным полотенцем в руках.

Разумеется.