Жуков. Зимняя война - Петр Алмазный

Ведь где-то там, в лесах, уже начинала шевелиться финская кадровая армия, перебрасывая резервы на угрожаемое направление. И если соседи так и не выровняют линию фронта, 7-я армия может столкнуться с серьезными трудностями.

Внезапно в небе над передним краем раздался новый, непривычны резкий, трескучий рокот. Я взглянул вверх. Над позициями, только что обработанными нашими штурмовиками, на бреющем полете пронеслась тройка финских истребителей «Фоккер D. XXI».

Они шли на запад, явно с задания, но один, отстав, сделал горку и сбросил мелкие бомбы на колонну наших грузовиков, двигавшуюся по дороге в тылу. Взрывы, крики. Небольшой переполох. Зенитки захлопали, но было поздно. «Фоккер» скрылся за лесом.

Эпизод мелкий, почти не повлиявший на общую картину, но он был как холодная капля за шиворот. Война напоминала о себе. Противник был жив, опасен и быстро учился. Он уже не позволял безнаказанно хозяйничать в своем небе.

А значит, наша авиация тоже должна была учиться, и быстро. Иначе цена каждого километра финской земли станет запредельной.

— Трофимов! — крикнул я, выходя из блиндажа. Ординарец, стоявший у входа с ППД наготове, мгновенно выпрямился. — Готовь машину. Едем на передовой КП 90-й дивизии. Хочу посмотреть на вторую полосу своими глазами. И чтобы связь с разведотделом работала как часы. Мне нужны свежие данные о резервах противника перед нами. Не предположения, а факты.

— Есть!

* * *

Передовой командный пункт 90-й стрелковой дивизии размещался в полуразрушенном финском хуторе. Бревенчатый дом с выбитыми стеклами и пробитой осколками крышей гудел, как растревоженный улей.

Связисты кричали в телефоны, офицеры оперативного отдела склонялись над картами, на которых красные карандаши уже перечеркнули синие условные обозначения второй линии обороны. Комдив встретил меня у входа. Его лицо было покрыто копотью.

— Товарищ комкор, 245-й полк овладел узлом сопротивления «Ранта». Зачищают. 43-й полк вышел к развилке дорог у Сумма-Ярви. Финны контратаковали силами до батальона при поддержке трех «Виккерсов». Отбили. Потеряли два танка «Т-26», сожженных бутылками с горючей смесью. Пехота залегла, ждет артиллерии.

— Где ваши наблюдатели? Покажите мне вторую полосу, — потребовал я, не входя в дом, а направляясь к уцелевшему сараю, на крыше которого угадывалась тщательно замаскированная стереотруба.

С высоты открывалась другая картина. Позади осталась «лунная пустыня» первой полосы — вывернутая земля, дымящиеся развалины. А впереди, за узкой полоской леса, лежала еще не тронутая артподготовкой вторая линия.

Не столь монументальная, как первая, но более извилистая, вписанная в складки местности. Виднелись свежие траншеи, несколько ДЗОТов, сложенных из бревен и камня, и оживленное движение. По просекам перемещались фигурки в белых маскхалатах. Подвозили что-то на санях.

— Разведка боем, — хрипло произнес комдив, стоя рядом. — Вчера ночью рота лыжников попыталась прощупать. Не прошла. Наткнулись на плотный заградительный огонь и минные поля. Глубина полосы — примерно два-три километра до основной линии V. Там, говорят, бетон уже есть, но меньше.

— Аэрофотосъемка?

— Была. Облачность помешала. Сегодня «Р-5» утром снова летали. Проявим к вечеру.

— К вечеру будет поздно. Они сейчас подтягивают резервы и минируют проходы, — сказал я, отрываясь от окуляров. — Немедленно организуйте усиленные разведгруппы. Не на лыжах, а пешие, с саперами. Их задача — не ввязываться в бой, а точно засечь огневые точки, нарисовать схемы минных полей и, если повезет, взять языка. Особенно интересуют эти новые ДЗОТы. Из чего сделаны, толщина стен, сектора обстрела. Дали им время на перегруппировку — теперь платим за это кровью разведчиков, но другого выхода нет.

Комдив кивнул, лицо его стало жестче. Он понимал. Первый, оглушительный успех был достигнут благодаря внезапности и точным данным. Теперь внезапность кончилась. Финны опомнились, подтягивали резервы из глубины и с соседних, менее атакованных участков. Война входила в свою классическую, тяжелую фазу — прогрызание обороны шаг за шагом.

Вернувшись в дом, я связался по ВЧ со штабом ВВС фронта.

— Товарищ Пухтин, Георгий Жуков. Нужен срочный вылет разведчиков на мой участок. Координаты квадратов 42–48 по стотысячной карте. Низкая облачность? Пусть летят под ней. Риск большой, но нужны свежие снимки. И подготовьте штурмовики. Как только разведка даст цели — немедленный удар по скоплениям пехоты и подходящим резервам. Бить по дорогам и просекам.

Из трубки послышалось тяжелое дыхание.

— Георгий Константинович, экипажи уже на пределе. Треть машин требует ремонта. Финны подтянули истребители к перешейку. Потери растут.

— Потери от бездействия будут выше, — отрезал я. — Если мы дадим им закрепиться на второй полосе, нам придется платить за каждый метр жизнями пехоты. Десять сбитых самолетов — это цена одного неудачного штурма батальона. Считайте. Я беру ответственность на себя.

Помолчав, он сухо ответил:

— Будет исполнено. Через час первые снимки будут у вас.

Повесив трубку, я почувствовал, как в висках застучало. Давление? Скорее — ответственность. Каждое решение сейчас было сродни пари на самую высокую ставку. Я отдал приказ, который мог привести к гибели экипажей, но альтернатива была хуже.

Глава 18

Через сорок минут над нами с ревом пронеслись два «Р-5», едва не цепляя верхушки сосен. Еще через два часа мокрые, пахнущие химикатами аэрофотоснимки лежали на столе. Результат был тревожным.

На фотографиях четко читались не только новые траншеи и ДЗОТы, но и колонны пехоты, двигавшиеся по лесным дорогам к фронту. И — самое главное — свежие, темные прямоугольники у дорог. Это были замаскированные артиллерийские позиции.

— Передайте координаты этих батарей начарту, — приказал я. — Немедленный огневой налет. А затем — запрос в штаб армейской артиллерии. Прошу выделить дивизион гаубиц большой мощности для разрушения этих ДЗОТов. Координаты целей прилагаются.

Пока штабисты работали, я вышел на крыльцо. Начинало смеркаться. На востоке, над только что захваченной территорией, стояло зарево пожаров. С запада, со стороны второй полосы, доносился отдаленный, но частый стук — это финские минометы начали методично обстреливать наши передовые позиции, мешая закреплению.

Внезапно со стороны леса раздалась короткая, яростная перестрелка — очереди ППД, одиночные винтовочные выстрелы, взрывы гранат. Потом стихло. Минут через двадцать к КП подошла группа наших разведчиков, волоча за собой окровавленного пленного.

Командир группы, отделенный с перевязанной рукой, отрапортовал:

— Товарищ комкор, разрешите доложить!

— Докладывайте!

— Взяли в засаде у ручья. Офицер, лейтенант. Командовал минерами. Они минировали подступы к ДЗОТу. Отстреливался. Пришлось малость успокоить.

Это была удача. Большая удача. Язык с переднего края второй полосы мог дать то, что не видела аэрофотосъемка. Рассказать о моральном состоянии, точной численности гарнизонов, расположении