Плюшевый: пророк - Сергей Александрович Плотников

Не задерживаясь на нижней ветке, мы принялись карабкаться вверх, помогая друг другу. Опять же, больше из удовольствия ощущать взаимную поддержку, чем из необходимости.

На самую вершину, что качалась от ветра, мы лезть не стали — зачем? Старое дерево росло на пригорке, и от него замечательно было видно заиндевелые леса на несколько километров окрест, изгиб реки, постройки поместья Коннах. Небо уже побелело, и теперь на востоке ярко пылало алым зимним рассветом.

— Какая красота, — зачарованно сказала Сора.

Вот уже несколько месяцев как к ней вернулось зрение, но она все еще не могла к этому привыкнуть.

— Именно, — сказал я, глядя на жену, такую молодую и прекрасную в слабом утреннем свете. — Очень красиво!

Никогда не думал, что смогу испытать, каково это — любить двух, а то и трех женщин одновременно, не изменяя жене! Моя Сора и походила, и не походила на прежнюю Алёнку, часто поворачиваясь ко мне то одной, то другой гранью. Не могу сказать, что совсем уж «две разные женщины в одном теле», но иногда очень похоже! Плюс та личность, что получается на стыке. Крайне интересное приключение. Хотя от пяти Алён я бы все равно пришел в ужас: меня бы не хватило.

По ассоциации вдруг вспомнилась моя первая зима в этом мире, и как я представлял себе Алёну, выходящую ко мне из леса, чтобы я напоил ее чаем из термоса. Впрочем, о термосах тоже можно подумать — вроде бы все для этого есть. Без нормального вакуума, конечно, будет не то, но можно предусмотреть другой изолят между стенками. Тяжелая штуковина получится, но всаднику сгодится.

— Жаль только, холодно, — улыбнулась Сора, словно эхом отзываясь на мои мысли о горячем чае. — Меня-то греет энергия Великого мастера, а тебя?

— А меня — любовь, — фыркнул я. — Но я понимаю, о чем ты. Побежали-ка назад, и сразу в сауну.

В сауну мы ходили порознь — все-таки это в первую очередь санитарно-профилактическая процедура, нечего подавать разлагающий пример! Тем более, мужская и женская бани в поместье были разделены стенкой. Местная бойцовская культура спокойнее относится к публичной обнаженности — в смысле, девушку, у которой нечаянно задралась или развязалась туника, никто на смех не подымет. Но публичное проявление нежных чувств не поощрялось даже между супругами, по крайней мере, у Дубов. И совместное пребывание в обнаженном виде, например, во время купания или массажа, — тоже. В других Школах были другие нормы.

Кстати, небольшое отступление. Я колебался, вводить ли в свою проповедь характерные для творцизма и моей собственной цивилизации понятия стыдливости. Насчет целомудрия не колебался: наоборот, задвигал, как это правильно и хорошо — хранить верность одной женщине или одному мужчине. Тут мой жизненный опыт и убеждения абсолютно совпадали: в большинстве случаев моногамия, на крайний случай — серийная моногамия, выгоднее и для человека, и для общества. Хотя я знаю и весьма выдающиеся исключения из этого правила — но там ни одного из участников брачного процесса нельзя назвать заурядными или хотя бы просто ординарными людьми! Подобные им в общественном одобрении не нуждаются — они его создают.[2]

После сауны мы отправились на завтрак, где сидели за главным столом вместе с матушкой, мастерами и Айной (по моему настоянию она начала есть здесь тогда же, когда Рены переехали в главное здание поместья — иначе было бы неловко). Герт и Рида, что характерно, за этим столом никогда не сидели. Последнее время они принимали пищу даже не вместе: Герт с подмастерьями, Рида — с учениками. По Ридиному настоянию! Ну, теперь их вообще не было в поместье — они продолжали жить в Тверне. Герт очень неплохо справлялся со своими обязанностями, Рида постигала целительское ремесло и вместе с Гертом тренировала детишек.

Когда я подал сигнал к окончанию завтрака, Сора поднялась из-за стола сосредоточенная и серьезная.

— Прошу тех, кто был отобран идти сегодня с Пророком для испытания веры, следовать за мной!

По залу пронесся шепоток, многие встали.

Мы долго ломали голову над этой штукой — точнее, я ломал, Алёнка, скорее, придиралась к каждому варианту моего плана! — и в итоге придумали вот что.

Заранее отобранная большая группа старших учеников — от четвертого до второго ранга включительно, примерно половина общего потока, то есть человек тридцать — плюс Лела Он, потому что не взять ее было бы смертельно обидеть, плюс Тейл Якри из подмастерьев как самый надежный и Фиен Рен как вообще самый незаменимый отправились за нами с Сорой в лес.

Без всякого экстрима: все были тепло одеты. Мы заранее предупредили, что ждать на морозе придется долго.

Полгода назад, пожалуй, ученики моей Школы если бы и пошли за мной в лес посреди дня непонятно куда, в нарушение обычного порядка уроков, тренировок и занятий, то уж точно либо ворчали в процессе, либо держали нарочито невозмутимые лица. Лела саркастически бы улыбалась, а Фиен осторожно отвел бы в сторону и задал бы два-три вопроса на тему: «Лис, ты точно понимаешь, что делаешь?»

Теперь — ни одного вопроса, ни одного следа сомнения на лицах! (А я смотрел внимательно и тщательно искал.) Только энтузиазм и — не у всех — страх. Мол, не заставит ли глава сражаться с чудовищами?

Не заставлю.

Хотя мог бы.

Мы с Алёной затеяли эту экспедицию не с бухты-барахты, сначала как следует проверили. В частности, еще раз создали Черное Солнце — в лесной глуши, подальше от поместья Коннахов. Когда уже приучили всех, что после зарядки мы частенько убегаем вдвоем и носимся по округе. Уж не знаю, какие занятия нам там приписывал народ… хотя вру, знаю. Но сразу скажу: этими вещами намного удобнее заниматься в супружеской постели! Плащи, постеленные на хвойные ветки, — это все-таки экстрим, который становится совсем уж непревзойденным в минусовые температуры, тем более тогда, когда на вас вообще нет плащей. Кто же бегает в такой тяжелой одежде?

А мы вместо романтических развлечений разыскали несколько удобных полян, полузаросших вырубок, оврагов с надежными стенками и тому подобных мест. И там я один раз вызвал Черное Солнце.

Таким образом мы выяснили несколько важных фактов: во-первых, Черное Солнце у меня отлично получилось, и концентрироваться потребовалось не десять, а всего девять с половиной минут — молодец я. Во-вторых, за пятьдесят метров и чуть больше даже Сора с ее отличным внутренним зрением Великого мастера не могла заранее увидеть, что именно я делаю — а вот черную кляксу прорыва в Междумирье над деревьями увидела