Полет птицы Пэн - Priest P大

В конце концов Мучунь чжэньжэнь отказался от его предложения. Вместо этого он решил проучить своего ученика: выудив из заплечной корзины Лужу, он без лишних слов забросил ее в повозку, позволив девочке безнаказанно пускать слюни на дашисюна. Но, оглянувшись, Мучунь чжэньжэнь заметил Чэн Цяня. Мальчик был бледным и, казалось, еще не до конца оправился от изнуряющей попытки вырезать заклинания, которая едва не вышла ему боком.

– Забирайся в повозку дашисюна и отдохни. Не стоит притворяться сильным. Можешь почитать внутри, – произнес Мучунь чжэньжэнь.

– Верно. Сяо Тунцянь, приходи поиграть с нашей шимэй. Тут достаточно места, чтобы вы двое могли поваляться, – сказал Янь Чжэнмин.

Чэн Цянь отказал ему без малейших колебаний и не забыл о насмешке:

– Дашисюн, ты слишком скромничаешь. Только взгляни на эти повозки – будто свадебная процессия императрицы.

Янь Чжэнмин редко проявлял доброту, и сейчас к нему отнеслись так бессердечно! Не желая видеть лицо сопляка, Янь Чжэнмин гневно задернул занавеску.

Чэн Цянь помнил слова учителя о том, что дашисюн вошел в Дао благодаря мечу. Обычно заклинатели мечей отличались сильной волей, кроме, пожалуй, нескольких эксцентричных личностей вроде Янь Чжэнмина.

Но Чэн Цянь был другим. Учитель сказал, что он вошел в Дао через сердце.

Что значило «войти в Дао через сердце»?

Этот вопрос терзал разум Чэн Цяня. Он провел в библиотеке немало времени, но так и не понял истинного смысла этих слов и, главное, что подразумевалось под «сердцем». Мнения разнились, и он попросту не знал, кому верить. Но, даже несмотря на несовпадение взглядов, все говорили об одном и том же: «те, кто вошел в Дао благодаря мечу, тренируют тело; те, кто вошел в Дао через сердце, закаляют дух».

Закалять дух – значит закалять силу воли, развивать сосредоточенность, терпение, настойчивость. Это значит учиться выдерживать боль. При достижении определенного уровня совершенствования человек волен делать все, что пожелает, но в разумных пределах. Так как Чэн Цянь был новичком, самым доступным методом совершенствования духа, который он смог найти, оказалась аскеза.

Поэтому путешествие по палящей жаре Чэн Цянь рассматривал как возможность укрепить дух, изнуряя тело.

После трехдневной дороги учитель и его ученики прибыли на берег Восточного моря.

Рядом находился небольшой поселок под названием Фулун. Здесь было много лавочек, торгующих всевозможными магическими артефактами, как настоящими, так и поддельными. В хорошую погоду из порта было видно далекую гору Бессмертных. В поселок круглый год стекались толпы путешественников со всей страны.

Но еще никогда здесь не было так шумно, как в этом году.

К моменту их прибытия все постоялые дворы были заполнены до отказа. Янь Чжэнмин предложил послать кого-то из слуг выяснить, где находится самый дорогой из них, и по возможности забронировать несколько лучших комнат.

Но учитель притворился глухим, не обратив никакого внимания не эту дурную идею.

Старый колонок знал, куда идти. Нигде не останавливаясь, он повел учеников к юго-восточной окраине поселка, мимо ряда крытых соломой хижин.

С эстетической точки зрения архитектурный стиль этих лачуг больше подходил для конюшен. У дверей лениво бродили курицы, а к домам прилегали каменные свинарники. Из одного из них на свадебный караван молодого господина Яня с любопытством смотрела ленивая свинья.

Янь Чжэнмин распахнул дверцу повозки, неприязненно оглядел обстановку, после чего протянул руку и ткнул Чэн Цяня в бок:

– Что это за жуткое место? Сортир?

К этому моменту он уже забыл, что злился на Чэн Цяня, – основным занятием Янь Чжэнмина было ежедневно упиваться собственной красотой во всех ее проявлениях, а потому он не заострял внимания на других и не таил в душе злобу.

Чэн Цянь сочувственно посмотрел на него.

– Я только что видел, как учитель постучал в ворота, – боюсь, что здесь мы и остановимся.

Янь Чжэнмин промолчал.

Он бы предпочел ночевать в повозке.

Ничто так не угнетало его, как это путешествие. Возмущенный, Янь Чжэнмин внезапно задумался о своей ответственности в качестве дашисюна. Он огляделся по сторонам и проворчал, обращаясь к Ли Юню:

– Где мелкий кривозуб?

С того дня, как Ли Юнь, глядя на успехи Чэн Цяня, обрел мотивацию к учебе, он всячески избегал игр и веселья. Следуя примеру третьего шиди, он всю дорогу не выпускал из рук книгу, даже сидя верхом на лошади, а потому, услышав вопрос, не глядя указал куда-то в сторону. Там, куда он показал, у ворот рос большой куст с ягодами годжи. Из просвета между ветвями высунулась голова, настолько помятая, будто ее обладателя хорошенько отходили кулаком.

– Ищете меня? Я собираю для вас ягоды годжи! – крикнул Хань Юань своим шисюнам, застывшим со сложными выражениями на лицах. – Их так много, и они такие сладкие!

Этот идиот…

Янь Чжэнмин решил, что скорее умрет, чем ступит на эту землю, и демонстративно захлопнул дверцу повозки.

Но несколько мгновений спустя он все же вышел. Их маленькая шимэй, ничего не знавшая о терпении, описалась.

Янь Чжэнмин, вынужденный ночевать в лачуге с соломенной крышей, до ночи ходил мрачнее тучи.

У ряда соломенных хижин было название, которое очень точно описывало их: «Убогий постоялый двор».

По обе стороны от ворот виднелись надписи. Слева – «Три монеты за ночь», справа – «Оставайся или проваливай». На самих воротах красовалась морда свирепого чудовища. Здесь не было даже слуг, чтобы поприветвовать гостей. Кто вообще управлял этим постоялым двором?

Хозяин появился только тогда, когда учитель постучал второй раз. Это был крепкий мужчина ростом более восьми чи, подобный небольшой горе – почти одинаковой в высоту и в ширину.

С торчащими волосами и такой же бородой, с лицом, похожим на бронзовый таз, и толстыми губами, кривившимися книзу, он напоминал сборщика долгов.

Лошадь Ли Юня испугалась его появления. Она заржала и в панике попятилась, едва не врезавшись в повозку Янь Чжэнмина. Морда лошади вытянулась от испуга.

Учитель, однако, дружелюбно улыбнулся и склонился в приветственном поклоне:

– Брат Вэнь Я, давно не виделись.

Ученики и слуги поразевали рты, чувствуя, что они больше никогда не смогут смотреть на иероглифы «Вэнь» и «Я»[112].

Когда «Железная башня» появился у ворот, он казался раздраженным, но стоило ему понять, что посетителем был Мучунь чжэньжэнь, как его лицо немного смягчилось.

– Сяо Чунь? Что привело тебя сюда?

Это обращение так потрясло Чэн Цяня, что он едва не свалился с лошади, а по его коже побежали мурашки.

– Входите. – Вэнь Я окинул взглядом грандиозную процессию молодого господина Яня и нахмурился. – Вы всей семьей