Потомок седьмой богини - Алессандра де Амальфи

– Если позволите спасти вас из лап этого зверя, с удовольствием обеспечу вам защиту и достаток, – притворяясь чуть смущенным, проговорил я. – Смею предположить, что я на это способен.

Глаза леди Дюваль расширились, и она потянулась рукой ко рту, чтобы прикрыть неизбежный изумленный вздох. Учитывая предыдущие реплики, я ожидал, что это разозлит ее, оскорбит или хотя бы расстроит, позволив нескольким слезам стечь по покрасневшим щекам, но Иветт, вероятно, устала оправдывать чьи-либо ожидания. Ее губ мимолетно коснулась улыбка.

– Полагаю, ваш отец будет недоволен таким положением дел, – продолжил я, чуть насторожившись. Иветт, пытаясь совладать с непонятными мне чувствами, несколько раз кивнула, заставляя продолжить речь. – Но я сумею его убедить. Став моей женой, вы забудете о нужде, если она когда-либо была вам знакома. К тому же если кто и посмеет тронуть супругу одного из Верховных, об этом будут жалеть еще многие поколения его детей.

Иветт нерешительно положила на стол раскрытые ладони и подвинула их ко мне.

– Но выбор, разумеется, за вами.

Я коснулся ее ладони кончиком пальца, намереваясь передать искусственный восторг от этой затеи, и опустил взгляд, чтобы скрыть внезапное расширение зрачков. Леди Дюваль сплела наши пальцы, и из ее кожи будто вылезла тысяча игл, воткнувшихся в меня в страстном желании наказать за сокрытие мотивов.

– Звучит прекрасно.

Я в тот же миг посмотрел на девушку, которую впредь должен был звать будущей женой, и неприятно удивился ее решительности. Магия не понадобилась.

Это очень, очень плохой знак.

– В таком случае нужно лишь обсудить детали, – вмешался король. Иветт бросила на него сердитый взгляд, словно мое предложение хоть и смягчило ее обиду, но Фабиан все еще не был прощен. – Необходимо назначить дату.

– Ваш любимый месяц? – спросил я, не отводя от Иветт воодушевленного взгляда, и лукаво ей улыбнулся.

– Пора Ороса. Музыка, поэзия, красочные листопады…

– А число?

– Четыре.

Внешний вид Иветт мог быть обманчив: вежливость, вдохновленность и покорность часто прятали за собой нечто, не предназначенное для широкой публики. Ее теплые руки и мягкая улыбка говорили одно, но любовь к времени года, демонстрирующему медленную гибель всего живого, и к числу, что на Востоке считали числом смерти, – о чем-то совершенно ином.

– Выходит, свадьба состоится в четвертый день поры Ороса. Вас это устроит, ваше величество?

Этим обращением я намеренно создал между нами дистанцию. Чуть позже, при личном разговоре, черта сотрется, словно ее никогда не бывало, но в глазах Иветт я должен быть далек от местного короля – лжеца, что не смог дать ей обещанное, и глупца, что упустил возможность стать счастливейшим из мужей.

– Разумеется.

– Тогда вам, моя прекрасная невеста, следует как можно скорее отправить весть об этом на Ноксианские острова.

Иветт ослепительно улыбнулась и, нехотя освободив мою руку, встала из-за стола. Казалось, она растерялась, не зная, как с нами попрощаться, а потому молча присела в неглубоком реверансе и упорхнула, вероятно, собираясь вскоре оказаться среди фрейлин, еще недавно сетовавших на неизвестность касательно предстоящего торжества. Я выждал минуту после ее ухода и тяжело выдохнул, устало потирая глаза, чтобы сбросить надетую маску.

Король что-то шепнул слуге, и вскоре изящные чашки исчезли со стола, сменившись отполированными бокалами.

– Снова? – усмехнулся я, откидываясь на спинку стула и задирая голову. – Вино за завтраком?

– Вы против?

– Нет.

Я обтер руки о сюртук, стараясь согнать с них следы чужих касаний. Жар распространялся по телу, и поначалу я подумал, что дело в Ниррити – быть может, к ней вновь забрались недоброжелатели.

– Если желаете, слуги принесут вам таз и мыло.

– Я так скверно пахну, что отбиваю у вас аппетит?

– Вы забыли надеть перчатки.

Я молча понадеялся, что король посчитал, будто я чем-то испачкался. Обычно никто не замечал моего недуга.

– Вы рады, что она так легко приняла наше предложение?

– Стоит признаться, мое самолюбие несколько задето, – усмехнулся Фабиан, делая глоток. – В глубине души я надеялся, что она правда в меня влюблена и мой отказ заденет ее не по той причине, по которой это произошло в действительности.

– Вы жестоки.

– Не говорите, что втайне не обрадовались столь жаркому интересу с ее стороны, – покачал головой король. – Я ни за что в это не поверю.

Иветт была лишь стежком, которым я вновь стягивал края разрушенного мироздания – одним из многих, но тем не менее крайне важным. Радости я совершенно точно не испытывал, ведь мне нечего было делать с влюбленностью, в которую ее чувства могли перерасти, но это было заботой будущего меня. До того как эта проблема станет достаточно весомой, чтобы уделить время ее решению, у меня возникнет еще множество куда более срочных дел.

– Скажите, как вы считаете… – задумчиво протянул я, вдыхая аромат вина – цветочный, свежий, яркий. Когда напиток попал в горло, его стенки чуть защипало не то от кислоты, не то от холода. – Ваша безжалостность перешла к вам по наследству?

– Вы же наслышаны о моем деде. И, вероятно, об отце. Все человеческое было им чуждо.

Слухи об отце Фабиана и вправду не изобиловали комплиментами, что, впрочем, легко объяснялось его высоким положением и смертью – истории о мертвецах обрастают подробностями с завидной скоростью.

– Быть может, ваша мать была ему под стать. – Я намеренно бередил старые раны, зная, что именно безвременная кончина матери сделала юного наследника престола полностью седым. – Говорят, что в ее венах текла кровь одного из богов.

– И вы верите в эти слухи?

– Сплетни – жанр недооцененный. Если выбирать между ними и стихами, вы знаете, что я предпочту.

Король на мгновение рассмеялся, опустив взгляд, будто вновь не верил, что я мог выпалить подобную глупость. Как ни странно, мое замечание совсем не тронуло его, не сумело разбудить тоску по родному человеку. Разумеется, я отлично знал, что не все слухи правдивы – в некоторых из них не было даже толики правды, – но, когда речь заходила о ревностном отстаивании Фабианом чести его матери, я не подвергал сказанное сомнению.

– Я слышал эти сказки от бабушки, когда был маленьким. Она в красках описывала, что могли делать мои предки, кровью связанные с одним из почетных небожителей, и я, разумеется, с удовольствием внимал ее речам. Но это было в детстве, – подчеркнул он. – И даже если бы было правдой, с тех пор божественная кровь смешалась с обычной столько раз, что ее доля во мне чудовищно мала. Особенно после того