Ковен возрожденных - Айви Эшер

Нокс и Бастьен отрываются от стены.

– Как-то ты быстро, – говорит Нокс, отодвигая локтем Ори, чтобы встать рядом со мной.

– Да, так вышло. Мы сейчас отправимся на экскурсию, – весело говорю я, хотя сама слышу беспокойство в своем голосе.

– Куда? – спрашивает Бастьен, глядя на Сориэла и Ори, словно оценивает, какую из угроз нужно устранить первой.

– Ой, знаешь, на обычную такую встречу с семьей, – щебечу я.

– На встречу с семьей? – переспрашивает Нокс.

– Хреново, – бормочет Бастьен.

– Ага, и это примерно отражает то, что происходило в той комнате, – подтверждаю я.

– Да пошли они все, Боксерша. Только скажи, и мы свалим отсюда, – заверяет Бастьен, вызвав у меня смех.

– Сабин и Торрез сказали то же самое. – Переплетаю пальцы с пальцами Бастьена и Нокса и делаю глубоких вдох. От их присутствия мне становится легче.

– Стоп-слово ананас, – говорит Нокс, и я снова смеюсь.

– Как ты додумался до ананаса?

Кончики ушей Нокса краснеют, и это зрелище сразу же вызывает у меня интерес.

– Эм-м-м… читал книгу.

– Какую книгу ты читал, что там было это стоп-слово? – спрашивает Бастьен.

– Там было про купидона и хвостатых, которые похожи на фейри или что-то такое. Советую почитать, надорвешься от смеха, – сообщает Нокс.

– Да, почитаю, – кивает Бастьен. – Мне ее Сабин рекомендовал.

– Ну, раз Капитан одобрил, значит, действительно стоит, – шучу я, и Нокс смеется.

Он подносит мою руку ко рту и целует ладонь.

– Ты же знаешь, что Кэп не такой ханжа, каким ты его считаешь.

Мои мысли сразу же возвращаются к восхитительно грязным словам, который Сабин шептал мне на ухо, когда мы занимались сексом рано утром, пока все спали. Улыбаюсь и издаю довольный вздох. Нокс и Бастьен понимающе смеются.

– А ты готова к встрече? – спрашивает Нокс, когда Сориэл и Стражи выводят нас из дворца.

– Насколько я вообще могу быть готова. Будем надеяться, что никому не понадобится надирать задницу.

– Кайфоломщица, – подшучивает Бастьен.

Мы не отходим так уж далеко от дворца – Дом Первых расположен чуть дальше по улице. Он огромный, что неудивительно, и охраняется так же тщательно, как и дворец. Хотя вот это меня как раз и удивляет. Такая охрана – явный признак того, что в Тиерите не все в порядке. От чего или от кого они защищаются? Взгляды Нокса и Бастьена скользят по часовым, и я могу сказать, что они задаются теми же вопросами.

Мы проходим через ворота и поднимаемся по тропинке вверх. Тропинка ведет через тенистый сад, и я замечаю на ветвях необычные фрукты в форме футбольного мяча – нам приносили такие во дворце.

Сориэл резко останавливается, и я чуть не врезаюсь в него. Нокс вовремя оттаскивает меня назад, я благодарно улыбаюсь ему и поворачиваюсь посмотреть, что там такое. Перед нами лестница, ведущая к входной двери. Наверху стоят два седовласых Стража, мужчина и женщина. Они неотрывно смотрят на нас, от чего мне становится не по себе.

Сориэл и толстяк кланяются им, затем толстяк быстро уходит. Когда взгляд женщины встречается с моим, она подносит руку ко рту и слегка качает головой. Ее коротко стриженные волосы резко выделяются на фоне темно-оливковой кожи. Сиреневые глаза округляются, и я замечаю, что она сжимает руку мужчины. Тот тоже смотрит на меня, приоткрыв рот от удивления. Кажется, он не замечает, что его спутница вцепилась в него мертвой хваткой.

– Ты и правда ее дочь, – наконец произносит он. – Они сказали нам об этом, но я не смел надеяться…

– До этого момента… – шепчет женщина, быстро вытирая слезы, хлынувшие из глаз.

Я не знаю, что сказать. Сердце бешено бьется в груди. Очевидно, они знали Гриер, мою мать, но я понятия не имею, кем они приходятся мне. Это меня волнует, не буду скрывать.

Нокс и Бастьен напрягаются и делают шаг вперед, когда мужчина начинает спускаться.

– Мы не причиним ей вреда, – говорит он моим Избранным, останавливаясь. Кажется, я слышу обиду в его тоне.

– При всем уважении, но мы вас не знаем, а в Тиерите нас не особо радушно встретили, – говорит Бастьен.

Бирюзовые глаза седовласого мужчины растерянно останавливаются на Ори.

– Ори, ты, кажется, знаешь их… Пожалуйста, убеди наших гостей, что здесь они в безопасности, – просит он.

Я усмехаюсь и делаю шаг вперед.

– Ори? Он был одним из первых, кто напал на нас, так что вряд ли он может выступить гарантом безопасности.

Обхожу Сориэла и поднимаюсь по лестнице. Мне нечего бояться.

– Привет, я Винна, – говорю я и протягиваю руку.

Женщина слишком взволнована, чтобы что-то сказать, а мужчина смотрит на мою протянутую руку, но не берет ее, а прижимает кулак к своему бицепсу и кланяется мне. Я ошеломлена. Другие Стражи приветствовали так только Таува и Сориэла. Какого хрена происходит?

Ори шипит, и, обернувшись, я вижу на его лице шок.

Внезапно женщина тоже кланяется, и я в замешательстве наблюдаю, как из ее глаз на кремовый камень лестницы капают слезы. На каком-то интуитивном уровне ее эмоции передаются мне, и у меня сжимается горло. Хозяева одновременно выпрямляются, и я вдруг начинаю жалеть, что поднялась сюда и стою рядом с ними. Это чертовски странно, но я не знаю, что делать.

– Рады приветствовать тебя, Винна. Я – Ток, а это – Марн, – говорит мужчина, и его голос слегка дрожит.

Они, очевидно, думают, что это что-то значит для меня, я вижу это по их глазам, но… я не понимаю. Смотрю на Сориэла, молча умоляя его помочь мне разобраться.

– Это мать и отец твоей матери, – подсказывает он.

– А-а-а, поняла, – говорю я и поворачиваюсь к бабушке с дедушкой. Раньше у меня не было таких родственников, и я понятия не имею, как себя вести.

Откашливаюсь и переминаюсь с ноги на ногу.

– Мне жаль вашу дочь. Я не знала ее, но мне говорили, она была необыкновенной.

– Это так, – соглашается Марн, и в ее глазах такая грусть, что у меня сжимается сердце. – Ты похожа на нее, – шепчет она, и Ток прижимает ее к себе. Он нежно целует жену в макушку, и этот любящий жест согревает меня. Их горе ощутимо, и мне неловко от того, что я невольно стала свидетельницей очень интимного момента. Они потеряли свою дочь. Да, она была моей мамой, которую я потеряла, так и не узнав. Но это другое. Я могла создать образ матери в воображении, а они вырастили ее. Они видели ее первые шаги, они слышали, как она смеялась, радовались ее