Владыка Нового Мира 3 - Максим Злобин

Так вот. Рассказывать о всех своих приключениях внутри храма не вижу никакого смысла. Главное вот что: после знакомства с монахами, ритуального мычания на статую и обеда из лепёшек, – тех самых, невкусных, в которые нам с Менделем напихали шаурму, – у меня наконец-то появилось свободное время. Брат Лёша оставил меня в келье, пожелал хорошего дня и сказал обживаться.

Ну а я…

Во-первых, потакая своей чуйке домотался до ковра. Снял его со стены и обнаружил на стене под ним очень интересные печатные материалы. Порнографическими назвать их не могу, но и для эротики это было как-то уж слишком анатомически-откровенно.

И тут же я узнал о существовании орчанок.

До сих пор почему-то даже в голову не приходило, что у зеленокожего народа должны быть самочки, ведь я не наблюдал их ни под стенами Рубежного, ни на улицах Иного Новгорода, нигде. Как будто эти уродцы разможаются черенкованием или спорами. Ан-нет.

Здесь, – за вором, – орчанки были продемонстрированы во всей красе. Постеры с ними висели рядом с постерами, на которых были изображены голые тётеньки человеческой расы. Надеюсь только, что те и другие не используются одновременно, – для коллективного, так сказать, сеанса облегчения. И ещё надеюсь, что постельное бельё на койке поменяли прежде, чем кинуть на неё бедного бессознательного меня.

Так… то было во-первых. А во-вторых, я конечно же направился искать подвал. Как только удостоверился, что брат Лёша не караулит у меня под дверью, сразу же накинул поглубже на лицо белый капюшон и пошёл вниз. Всё ниже, и ниже, и ниже, и наконец почти достиг конечной точки этого длинного пути.

Почему «почти»?

Да потому что сраные орки с их сраной невосприимчивостью к магии.

На дверях в подвал караулили аж трое. Громилы в ночнушках сидели за массивным деревянным столом и рубились в нарды. Моему визиту они сперва обрадовались, но дальше всё равно не пропустили.

– Нельзя, – развёл огромными руками брат Бырз и тут же пояснил: – Потому что.

Настаивать я не стал, – чтобы это не стало слишком подозрительно, – однако провёл с орками порядочно времени и постарался собрать максимум информации об их дозоре. Так вот – всё серьёзно. Во-первых, внутрь не пропускают не только меня, а вообще никого кроме Жрецов. Во-вторых, на дверях стоят только орки. В-третьих, меняются они не сменами, а по одному каждые несколько часов.

Ну и в-четвёртых, – чисто из праздного любопытства узнал, – в нарды они играют потому, что играть в карты запрещает религия.

Итого: мимо не пройти никак. А мне надо. А не пройти. А надо. По мере подгорания жопы, я конструировал у себя в воображении всё более и более радикальные методы. Лучшее что придумал к шести часам вечера – так это попытаться высчитать келью, под которой находится подвал и на чистой физике начать продалбываться вниз. То есть вот прямо кулаками разбирать каменную кладку.

От отчаяния чуть было не начал вытворять задуманное, но вовремя остановился. Шумно это будет. А на шум, – опять то же самое препятствие! – сбегутся орки.

Но не сдаваться же мне теперь, верно? Благо, в запасе были ещё сутки.

– Доброй ночи, брат Лёша, – своего попечителя я застал за молитвой в алтарном зале.

– Как «спокойной ночи»? Уже? Ты это что же, пропустишь ужин?

– А можно? – на всякий случай я разыграл из себя саму робость.

– М-м-можно. Просто… я думал… из города свежие лепёшки привезли! Не представляешь какая вкуснотища!

«Представляю», – подумал я про себя, а вслух ответил:

– Прошу прощения, но у меня был очень сложный день. Не каждый день тебя выбирают боги. И если вы не против, я хотел бы хорошенько выспаться.

– Понял, – кивнул бородатый. – Принял. Спи сколько надо, тревожить не буду. Если что-то понадобится, спустись в столовую.

– Благодарю за гостеприимный приём и великодушие.

Тут я даже поклонился! А затем, спрятав руки в рукава будто в муфту, тихонечко побрёл в сторону своих покоев. По пути кивал всем встречным и говорил, мол, Бызвыз крутой и красивый. Что характерно, никто не спорил.

Сказать, что план созрел уже на этом этапе я не могу, – совру. Но осознание того, что одна голова хорошо, а четыре лучше пришло чётко. А потому заперев за собой дверь в келью, я зажёг свечу, раззявил узкое крохотное оконце и тенями покинул грёбаный храм. Сперва портировался на подоконник, а там уже и на землю. Запомнил из какого именно окна совершил побег, – затем вернусь с помощью фонарика, – через голову стянул белый балахон и двинул в сторону съёмной квартиры.

Надеюсь только, что они на месте, и что мне не придётся долго объясняться перед своими за голубей и радугу…

Глава 17

– Привет, Харитон Харламов.

– Они дома?

– Да.

Аккуратно отодвинув жука с прохода, я вошёл в квартиру. Не разуваясь, проследовал в комнату и лицезрел картину в духе «Папа, не пей». Мендель, Карякин и Батяня, – все как один задумчивые и сумрачные, – сидели за столом. Сложив перед собой в кучку всю нашу последнюю наличность, мужики молча смотрели на меня.

А первым, понятное дело, заговорил Карякин:

– Какого чёрта, Харон?

– Не понимаю о чём речь.

– Всё ты понимаешь! – дядь Сеня врубил режим сурового бати. – Что это за голуби⁈ Что это за радуга⁈ Чёрт, да кто ты вообще такой⁈

Понятное дело, что Вадиму с Батяней было значительно проще переварить ту сцену возле храма. Первый обязан мне боевой формой и боевой сестрой, – да и в целом много чего насмотрелся, – а второму я насильно вколотил дар и до сих пор толком не объяснил как. И было это давно. Достаточно давно. Прошлые чудеса уже стали повседневностью, и потому перейти к новым было не так трудно. Градус безумия в их случае повышался постепенно.

А вот Арсений Михайлович…

– Мне страшно, Харон! Понимаешь⁈ По-человечески страшно!

– Кхм-кхм, – прокашлялся я. – Не ты ли, дядь Сень, отправился в путешествие из авантюрных соображений? Помнишь наш разговор перед отплытием?

– Помню! И да, отправился! Но я думал, что мы поплывём за подмогой и немножко поприключаемся в пути, а вот такого вообще не ожидал! Зачем мы здесь вообще⁈ Что мы делаем⁈ Для чего⁈ И, главное, как у тебя получилось летать на голубях⁈

Мендель с Батяней до сих пор молчали. Мой драгоценный шурин не из тех, кто спорит, – тем более со мной, – а что творится в мохнатой вомбатовой голове мне было неизвестно,