Системный Кузнец II - Ярослав Мечников

«Что происходит? — пронеслось в голове, когда приступ отпустил. — Я что, простудился? Подхватил какой-то местный вирус?»

Приложил дрожащую ладонь ко лбу — кожа была сухой и горячей. Без всякого градусника понятно — температура запредельная. Вот же чёрт, не может быть — я же теперь практик. Огненная Ци согревала меня в ледяных штольнях шахты, должна была защитить от любого холода. Не верю, что мог так глупо простыть. Или мог?

В горле пересохло до скрипа. Провёл языком по губам и почувствовал на них потрескавшуюся корку — жажда была почти такой же сильной, как боль.

Собрав волю, упёрся руками в холодный пол и заставил себя сесть. Ну конечно, грёбаный пол. За всей этой суетой так и не решил ни одну бытовую проблему. Ношусь по всей деревне как угорелый, а сплю по-прежнему на соломенной подстилке.

За окном что-то шаркнуло. Я резко повернул голову, всматриваясь во тьму сквозь мутный пузырь, но ничего не увидел. Звук пропал, растворившись в тишине. И тут же заорал соседский петух — кукареканье было не просто громким, а оглушительным, показалось, что на звук сбегутся все падальщики в округе, если птица не заткнётся.

Его крик отдавался звоном в ушах, а голова пульсировала болью в висках и затылке. Я схватился за неё обеими руками, зажмурился, пытаясь перетерпеть. Это было похоже на удары молота, только изнутри.

— Система? — прохрипел пересохшими губами, обращаясь к безмолвному спутнику. — Есть какая-то диагностика физического состояния?

Ответа не было. Синие окна не появились.

«Может, это как-то связано с тренировками? — стиснул зубы, пытаясь перекричать боль в голове. — С „Путём Тлеющего Угля“? Какие-то последствия?»

Требовал ответа, но слышал лишь тишину в ушах и безжалостный крик петуха снаружи. Я остался один на один с огнём, пожиравшим изнутри, и с вышедшим из-под контроля телом.

Вот же чёрт, как не вовремя. Именно сейчас, когда забрезжил свет, и Гуннар из тирана превратился в подобие партнёра, а чертёж новых мехов уже обрёл плоть в головах мастеров. Почему всегда так?

Осёкся, мысленно выругав себя. Жалость к себе, интонация обиженного подростка… это не моё. Так, завязывать — жалобы не снизят температуру и не починят тело. Есть проблема — нужно найти решение.

Аптек здесь нет. Врачей, в моём понимании этого слова, тоже. Значит, рассчитывать можно только на себя.

Медленно, превозмогая ломоту в суставах, начал подниматься на ноги. В глазах тут же потемнело, пол качнулся, и комната закружилась в хороводе. Пришлось выбросить руку вперёд и опереться о хлипкую стену лачуги, чтобы не рухнуть обратно. Несколько секунд стоял, глубоко дыша и ожидая, пока мир перестанет вращаться.

Глаза уже привыкли к полумраку, да и света становилось всё больше. Каждый новый луч бил по глазам, отзываясь болью в висках. Я инстинктивно зажмурился. Светобоязнь, ломота в теле, сильный жар, перемежающийся с ознобом… Симптомы знакомы, но слишком усилены. Температура, по ощущениям — под тридцать девять, если не выше. Это уже не шутки — для ослабленного организма такое состояние могло легко закончиться воспалением лёгких.

Есть не хотелось от слова «совсем». Инстинкты выживания отключились, переключившись в аварийный режим — все силы организма брошены на борьбу с заразой. Хотелось только одного: рухнуть обратно на соломенную подстилку, укрыться драной мешковиной и лежать, провалившись в забытьё. Чтобы кто-то принёс горячего отвара, укрыл потеплее. Но я здесь один, позаботиться было некому.

«Пить,» — пронеслось в голове сквозь туман лихорадки. — «Обезвоживание. Нужно пить как можно больше».

Бросил взгляд на пустое ведро. Одна только мысль о том, что придётся в таком состоянии тащиться в гору к общественному колодцу, вызывала отвращение.

«Ладно, Дима, соберись,» — приказал себе жёстко. — «Действовать, а не ныть.».

Подошёл к ведру, подцепил дрожащими пальцами и, пошатываясь, вышел на улицу. Холодный утренний воздух ударил по лицу, но я почти не почувствовал разницы. Тот же пронизывающий ветер, что и в дырявой лачуге, по которой постоянно гуляют сквозняки.

В соседних халупах тоже начиналось движение — из глиняных труб потянулись тонкие струйки дыма — кто-то разводил очаг. Скрипнула дверь, и на улицу, так же, как и я, с вёдрами в руках вышла сгорбленная женщина с хмурым лицом

Поплёлся вверх по разбитой дороге. Ночью подморозило, и на лужах образовалась тонкая корочка льда. Каждый шаг отдавался болью в голове.

Через десять минут добрался до вершины холма, к колодцу. Там уже собралась небольшая очередь — несколько женщин в бесцветных платьях и платках, похожих на монашеские рясы. Они переговаривались вполголоса, и слова доносились до меня как неразборчивый гул.

Молча поставил ведро на землю и встал в конец очереди, стараясь не смотреть по сторонам. Каждое движение глаз вызывало приступ тошноты и боли в висках. Тело продолжала бить дрожь.

Я попытался сосредоточиться, нащупать внутренний горн, но там была пустота — словно что-то отрезало от источника силы, или вся энергия уходила на борьбу с болезнью.

«Что со мной происходит?» — мысль билась в голове и, признаться, пугала. Если это не просто лихорадка, а воспаление лёгких — мне точно конец. Без нормального лечения и антибиотиков… Уверен, здесь умирали от обычной простуды.

Тревожные мысли заполняли сознание. Пытался взять себя в руки, твердил, что ничего страшного не происходит, что нужно перетерпеть, но иррациональный страх расползался по телу как червоточина, сжимая грудь тисками. Дыхание стало частым и поверхностным, похожее на паническую атаку — читал о них, но никогда не испытывал. Сердце заколотилось, впрыскивая в кровь адреналин, от которого жар вспыхнул с новой силой.

Сухой кашель вновь вырвался из груди, разрывая тишину утра. Тут же словил несколько подозрительных взглядов — женщины у колодца прекратили шёпот и посмотрели на меня. В глазах не было сочувствия, только опасение. «Заразный». Одна из них что-то быстро прошептала другой на ухо, и они синхронно отвернулись, а та, что стояла ближе, даже прикрыла рот и нос краем платка.

Когда подошла моя очередь, не глядя на них, взял ведро, подошёл к колодцу, цепляя окоченевшими пальцами ручку на крюк цепи. С грохотом сбросил деревянную бадью вниз — звук удара о воду показался оглушительным. Преодолевая слабость и дрожь в руках, вращал ворот — полное ведро воды поднималось мучительно медленно. Руки дрожали и мёрзли, а внутренний жар лишь вытягивал из них последние остатки тепла. Ничего не грело.

Схватив ношу, как позволяли силы, почти бегом двинулся к лачуге, подальше от осуждающих взглядов.

Проходя мимо кузни, затормозил. Сквозь