Тяжёлая реальность-2. Клетка - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Арианэль. Всегда безупречно собранная, с прямой осанкой и острым взглядом, от которого редко кто мог укрыть свои истинные мысли. Только теперь этот взгляд был не холодным, а напряжённым, и на лице ясно проступала озабоченность, почти граничащая с тревогой.

– Наконец-то ты очнулась. – Мелодичный голос Арианэль был тихим, но в нём звучала сталь.

Лираэль попыталась подняться, хотя её мышцы всё ещё отзывались слабостью после воздействия парализатора, но капсула автоматически подала мягкий импульс поддержки, помогая ей принять сидячее положение. Она хотела что-то сказать, но не успела – сестра шагнула ближе, и в её словах тут же прорезались упрёки:

– Ты хоть понимаешь, что сама поставила под удар весь наш дом? Своей глупостью, своим побегом на челноке? – В голосе старшей сестры сейчас звенела злость, но это была злость, рожденная страхом и потерями. – Несколько бойцов погибли, Лираэль! Они погибли, потому что были вынуждены броситься за тобой, чтобы вытащить тебя живой из того Ада.

Слова ударяли, как пощёчины. Лираэль замерла, чувствуя, как холод проходит по её телу сильнее, чем остаточные волны парализатора. Она инстинктивно отвела взгляд, но не смогла скрыть дрожь ресниц. Каждое слово сестры вонзалось в неё иглой вины, и внутри поднималось мучительное понимание: Аэраэль права.

– Я… – Голос Лираэль был сдавленным, охрипшим, будто её горло пересохло. – Я не хотела… Я думала, что смогу…

– Ты думала? – Арианэль резко перебила её, и в этот момент её спокойная маска наконец дала трещину. – Ты не думала! Ты действовала, как безрассудный ребёнок! Великий дом не прощает таких ошибок. Ты могла поставить под угрозу не только себя, но и всю нашу позицию в Совете Великих домов. И ради чего? Ради того, чтобы доказать, что ты не “маленькая сестричка”, которую нужно беречь? Ради того, чтобы привести сюда какого-то дикаря? Кто он вообще такой? Нам пришлось его также облучить из парализатора, и запереть в карцер. Ведь мы не знаем того, какую угрозу это существо несёт нам всем!

Медик, казалось, предпочёл сделать шаг в сторону, опуская взгляд и занимаясь проверкой приборов, но его напряжённые плечи выдавали тот факт, что он тоже слышал каждое слово старшей представительницы правящей семьи.

Лираэль же сидела, прижимая руки к краям капсулы, словно искала опору. Перед глазами снова всплывали картины леса, её бегство, тени среди деревьев, внезапный парализующий импульс… И теперь – эта правда. Из-за неё, и её глупостей, кто-то заплатил жизнью. И, несмотря на гнев сестры, самое страшное заключалось не в её упрёках, а в том, что молодая эльфийка начинала верить в них сама.

Она всхлипнула один раз – коротко, неожиданно – и будто это дало ей последнюю жилку силы. Глаза её горели не слезами, а решимостью. А голос, едва вышедший из груди, сначала дрожал, а затем обретал привычную ровность, ту самую, что делала её уверенной в советах и приказах у родного дома.

– Вы обвиняете меня в безрассудстве. – Сказала она медленно, высвобождая слова будто из тисков. – Но вы не видели того, что видела я. Вы думаете, что я просто так привела к аванпосту этого парня? Но вы не знаете того, что он мог дать нам – и почему я не могла упустить такой шанс.

Она сделала паузу, и в тишине казалось, что даже гладь капсулы слушает её. Её пальцы вжались в край ложа, но она не опустила своих глаз. Этот взгляд был прямым, будто она отвечала перед Советом, а не перед сестрой.

– Этот дикарь – не просто дикий. Он выжил там, где умирают наши лучшие следопыты. Он знает тропы… Знает, где можно найти кристаллы камней душ, и как обходить рои насекомых… Он читает узоры скал, как мы читаем законы предков. Наши хранители… Они мудры… Но они старые, и погрязли в своих секретах. Они жили в равновесии с этим миром, но не изучали его до конца. А он – ходячая карта, и энциклопедия знаний про этот мир.

В её голосе слышалось не оправдание, а отчаянная стратегия. Ведь сейчас она была молодой эльфийкой, которая была готова рисковать ради удачного шахматного хода. Она продолжала.

– Я не побежала просто ради славы. Я искала самый крупный трофей – то знание, которое поднимет наш дом на новые высоты. Представьте себе то, что он может нам дать? Новые маршруты охоты… Новые точки сбора кристаллов камней душ… Способы обойти ловушки… И всё это может быть в руках наших разведчиков… Это не просто „трофей“! Это ресурс, который может сделать нас сильнее против соперников. Я подвела дом… Возможно… Но если этот… Человек… Действительно тот, за кого мы все его принимаем, если он может передать те знания, которых у нас не было столетиями – разве это не оправданный риск?

С каждым его словом Арианэль всё больше бледнела. По её лицу прокатывались отбрасывающие тени эмоции. Сначала недовольство… Затем страх… И, почти мгновенно, смесь гнева и гордости… В конце концов, она тоже, как и большая часть рода, знала цену подобным результатам. Но упрёки не утихали в её голосе:

– Ты говоришь о выгоде дома, но не о тех, кто за нас умирал. – Холодно, сдавленно ответила Арианэль. – Ты говоришь о кристаллах камней душ и тропах, но не о тех бойцах, чья кровь теперь пролилась на землю под этими скалами. Их семьи придут к нам с требованием ответов. Ты взяла на себя делать судьбоносные шаги, Лираэль, не согласовав их ни с кем повыше. Мы не можем позволить себе такое легкомыслие.

Лираэль не отступила. Она слышала ту боль, чувствовала вину, но те же амбиции, что толкнули её в лес, не дала сломаться молодой эльфийке.

– Я не говорю, что всё прошло без ошибок или потерь… – Признала она, и её голос стал мягче, почти исповедальным. – Парализатор сработал иначе, чем я ожидала – я не знала, что вы решите использовать такие методы. Я думала только о том, чтобы привести его к аванпосту живым. Я рассчитывала на переговоры, не на оружие, которое превращает разумных в статуи. Если бы я знала, что это будет так дорого стоить – я бы никогда не рисковала. Но сейчас, когда он в плену, его ценность для нас – как для науки, так и для стратегии – огромна. Потери – это трагедия, но разве мы откажемся от оружия, которое даст нам преимущество на сотни лет, из-за страха перед возможными жертвами?

Её слова были резки, хотя одновременно она пыталась быть достаточно разумной, и не поддаваться эмоциям.