Наследие древнего - Александр Четвертнов

— Насчёт графа Орлова же, — оправдал ожидания Бестужева Николай Константинович, — тут всё сложно. Император требует себе артефакт его рода.

— Но….

— А ты думаешь, кто помог тогда Уваровым в войне против Орловых? Кто закинул удочку на смену власти в партии, чтобы Огонь-Догановский предал тебя?

— Вы? — выдохнул Пётр Алексеевич, а картина его мира пошатнулся. Если великий князь….

— Лучше бы я, — лицо Николая Константиновича исказилось от злости. — Мой племянник, понимаешь? Он прямо вмешался в дела родов.

— Император? — часто-часто заморгал глазами Бестужев, картина мира уже не шаталась, а рушилась. В своё время он, даже не думал о таком. Подозревал, что кто-то из свиты государя, но не Сам же! — Еесли… это так, то….

— Именно, — кивнул великий князь, — он нарушил вековой запрет на вмешательство в дела аристократов, и теперь, если это доказать, то проблем у Империи станет ещё больше, чем есть сейчас. Но, ты же не будешь этого делать, так?

— Эм, нет, — запнулся Бестужев и всё же опустился на стул для посетителей. Он просто представил себе уровень проблем, которые возникнут, когда станет известно, что гарант прав и свобод аристократов, сам же нарушил законы Империи. Обычно всё наоборот. Хитрым благородным хочется больше власти, а государь держит их в ежовых рукавицах закона.

— Вижу, ты, понял, весь масштаб, — кивнул Николай Константинович, — это хорошо, да и доказательств у тебя нет, а все свидетели мертвы.

Бестужев напрягся.

— Расслабься, ты не свидетель, а так, услышал, как ветер носит слухи, — усмехнулся Николай Константинович, — и я тебе это всё рассказал не затем, чтобы убить.

Пётр Алексеевич тут же понял, что сейчас ему сделают предложение. Предложение, от которого нельзя отказаться.

— Твой подопечный спас мне жизнь, — нахмурился великий князь и посмотрел в окно, — и мне самому не нравится то, что я сейчас скажу, но это необходимость.

Пётр Алексеевич ждал, когда великий князь закончит любоваться видом из окна и повернётся к нему обратно, а на душе у него скребли кошки. Протяжно так скребли, глубоко и больно.

— Теперь ответственным за передачу артефакта станешь ты, Петя, — продолжил великий князь тоном, не терпящим возражений. Словами он буквально вбивал Бестужева в землю, в бетон, и заливал тем же бетоном сверху. — Твоя задача любыми способами добиться этого, у тебя два месяца, иначе государь призовёт палату… ну, ты знаешь, что будет.

Смена власти в партии, вот, что будет, понял Пётр Алексеевич. Он понимал, что расклады о его союзниках ясны для императора, как день. Потому он и решил воспользоваться ситуацией. Ему сейчас прямым текстом сказали, ты один, не договоришься с Орловыми, император начнёт смену власти в партии Бестужева. А там не так много надо, одного Буревестова достаточно, чтобы победить.

— Но как я….

— Сам придумай, Петя, — ответил ему великий князь с таким видом, будто его же собственные слова вызывали у него отвращение. — Договорись, купи, обмани, подставь, ограбь, как угодно. Это цитата, если что.

— А….

— Мне самому это не нравится, но он закусил удила, — великий князь поднял глаза кверху. — Был бы кто другой, я бы возмутился, а тут, родная кровь, ты должен понимать….

— Я не об этом, — вскинул руки Бестужев, — я знаю, как надо сделать.

Великий князь сделал рукой приглашающий жест, и Пётр Алексеевич продолжил:

— Греция, позвольте ему туда отправиться….

— Это запрещено, он невыездной приказом императора, — отрезал великий князь, — Орлов слишком непонятный и странный. Ясно, конечно, что у него куча артефактов, но сила….

— И что? — Бестужев понял, что не один он думал о странностях Кирилла, но это и хорошо, с этим можно работать. — Пусть едет в Грецию, а родовой артефакт останется здесь, его в самолёт незаметно не погрузить, — горячо заговорил Пётр Алексеевич, — тем более он здесь в столице, а не на капище.

— Здесь? — изумился Николай Константинович.

— Да, — кивнул Бестужев, — они организовали тайную доставку, но мои люди всё же их засекли. Так вот, — он продолжил, — в Греции я смогу на него надавить, и он передаст артефакт вам.

— А если откажется?

— Тогда мои люди заберут его здесь, без связи с главой рода, лишившись его защиты, он не будет таким мощным, а Ефим Орлов уже на ладан дышит.

Великий Князь задумался, а потом хлопнул рукой по столу:

— Хорошо, только летите в разных самолётах.

— Эм….

— Если он потащит артефакт в самолёт, то нам надо будет лишь сбить его и всё. Артефакт не пострадает, — поморщился Николай Константинович, — поэтому и отлёт станет тайным, запрет императора снимать не будем.

А вот и причина, чтобы пустить ракету, подумал Бестужев и тут же услышал в подтверждение:

— Скажешь ему, что в обход запрета племянника, в благодарность за спасение я предлагаю свой самолёт, но тайно. Пусть всё выглядит так, будто он его захватил. Только постарайтесь без жертв. Мой экипаж мне дорог, да и нужны они вам будут, кто-то же должен убедить греков, что полёт штатный.

Нарушение приказа императора, угон самолёта великого князя — достаточные причины, чтобы оправдаться за любой удар по роду Орловых, — подумал Бестужев. Ещё он подумал, что под шумок могут сбить и его самолёт, но вслух лишь сказал:

— Всё будет исполнено, — сказал и хищно улыбнулся, — В лучшем виде.

Глава 13

Колонна машин ползла по вечернему Петербургу. Фары выхватывали из темноты разрушенные фасады, перевёрнутые автомобили, оцепления жандармов. Город зализывал раны после прорыва. Где-то ещё тлели пожары — красные отблески плясали на стенах зданий. Пахло гарью даже через закрытые окна.

Я сидел на переднем сиденье «Ладоги» и смотрел в окно. Николай вёл машину осторожно, объезжая воронки и завалы. Сзади Василий возился с рацией, докладывая нашим о возвращении. Изольда устроилась рядом с ним, Лидия с Георгием прижались друг к другу у противоположной двери.

Тишина в салоне была тяжёлой, все устали, все переваривали события дня.

Я закрыл глаза, пытаясь расслабиться, не получалось. Мышцы гудели от напряжения. Магические каналы ныли — слишком много силы прошло через них за несколько часов, резервы почти на нуле. Эфир восстанавливался медленно, энергии стихий тоже. Ещё пара часов и я буду в норме.

— Кирилл, — голос Изольды прорезал тишину. — Ты правда думал, что я поверю в твоё внезапное восхищение этой норвежской стервой?

Я открыл глаза. В зеркале заднего вида поймал её взгляд. Изольда смотрела с прищуром, губы поджаты.

— Игра, — коротко ответил я. — Нужно было выиграть время.

— Игра, — передразнила она. — А когда она гладила тебя по руке? Тоже игра?

— Изольда, — вмешалась Лидия устало. — Оставь его,