Печать Кощея - Анастасия Дёмина

наглаживал мурчащего Тора, Никита чесал макушку и рассыпался в комплиментах жавшемуся к нему Мороку, а Белка всё утро не отходила от Кати ни на шаг, так что та несколько раз едва об неё не споткнулась. Даже неуловимая Семирамида соизволила наконец показаться: бесшумной белой тенью с одним чёрным и одним рыжим ухом выскользнула откуда-то со второго этажа и, спустившись на пару ступенек, с опасливым любопытством в оранжевых глазах обозревала мечущихся внизу людей.

Расчувствовавшаяся тётя Таня, шмыгая носом, то и дело хватала кого-то из четырёх друзей, обнимала, насколько позволял живот, и приглашала снова в гости. Кеша и Лёша под конец сборов, когда уже нужно было выходить, скуксились, и сначала у одного, затем у другого опасно задрожали губы и заблестели глаза, но Катя что-то им шепнула, обняла, и мальчишки как-то подобрались, выпятили грудь и кивнули, забыв о слезах. За всей этой суматохой времени до отъезда микроавтобуса оставалось впритык, так что друзьям вместе с провожающими их дядей Пашей и Толей пришлось чуть ли не бежать, поскальзываясь на обледеневшем за ночь тротуаре. Хорошо ещё, что от дома Ланских до площади было совсем недалеко.

Микроавтобус, перед которым стояла небольшая толпа провожающих, был уже практически полон, и сидящий за рулём Геннадий Аркадьевич с улыбкой замахал им, поторапливая.

Пока дядя Паша обнимал закутанную с ног до головы Катю, Костя, Никита и Жанна стукнулись кулаками с Толей, который повторил приглашение своей мамы приезжать ещё. Затем дядя Паша очень серьёзно пожал каждому из них руку, пожелал хорошей четверти, наказал звонить, если вдруг что понадобится, да и просто так, чтобы рассказать, как у них дела, и ребята, помахав другим взрослым, с которыми успели познакомиться за каникулы, поднялись в салон.

Стоило только захлопнуться двери, меч-кладенец выскользнул из кармана Кости и унёсся вперёд, к лобовому стеклу. Геннадий Аркадьевич, усмехаясь, поприветствовал своего «штурмана».

Пока Никита убирал на верхнюю полку футляр с флейтой, Костя украдкой оглянулся. Все расселись как в прошлый раз, единственным исключением стала Маша, которая села с Колей впереди и сейчас с большим интересом расспрашивала меч-кладенец о его впечатлениях о новом для него мире двадцать первого века. Видимо, Алиса и Карина уже не нуждались в живом щите от Кости, и маленькая снегурочка, выглянувшая в проход, даже быстро ему махнула и снова спряталась.

Взгляд Кости скользнул по Игорю, который, надев на голову наушники, сидел, прикрыв глаза, и на секунду дольше задержался на Але, оживлённо разговаривающей с Дианой. Должно быть, подавленные таким соседством после вскрывшихся вчера обстоятельств, сидящие перед девушками Жанна и Катя молчали.

– Хочешь к окну? – предложил Никита.

Костя благодарно кивнул и протиснулся мимо друга.

– Все пристегнулись? – обернулся Геннадий Аркадьевич. Получив в ответ нестройное многоголосое «да», он довольно кивнул и запустил двигатель.

Костя бросил прощальный взгляд на празднично украшенную ёлку в центре площади, и в его памяти как на ускоренной перемотке замелькали кадры последних восьми дней. Празднование Нового года, игры в снегу, прохождение на скорость ледяного лабиринта на спортивной площадке, посиделки за пазлами и настольными играми в гостиной Ланских, завтраки, обеды, ужины и перекусы в их кухне-столовой, весёлые старты…

Сердце немного щемило, но по-доброму, без горечи, что всё это закончилось, а с радостной ностальгией, что было весело и интересно и что теперь есть что вспомнить.

Посёлок Сказочный остался позади. Снаружи потянулся заснеженный лес, но вскоре он стал редеть, и они выехали на широкую четырёхполосную дорогу. Костя смотрел на протянувшиеся вдаль лесистые холмы и поля, убегающие за горизонт линии электропередачи и проносящиеся мимо автомобили, и постепенно это разноцветное мелькание за окном и тихое урчание двигателя успокоили его. Невидимые жгуты, стягивающие виски, спали, в голове прояснилось и запутавшиеся со вчерашнего вечера в тугой клубок мысли начали приходить в порядок.

И Костя снова принялся думать.

Он думал первые несколько часов поездки, смотря в окно и мало что замечая, всё его внимание было обращено вовнутрь. Никита о чём-то его спрашивал, и он что-то отвечал, но явно невпопад, и друг в конце концов оставил его в покое. Во время остановки на обед в городской столовой Костя тоже был рассеян, и если бы не идущий перед ним Никита и шагавшая следом Катя, мог благополучно пройти всю очередь перед витринами с блюдами и напитками и ничего не взять. Но друзья наставили ему на поднос разных тарелок, и он даже всё съел, правда, с трудом мог вспомнить, что именно. Затем они вернулись в микроавтобус, и вскоре многие в салоне сыто задремали. Но у Кости сна не было ни в одном глазу – он думал.

Было около шести вечера, когда они свернули с автомагистрали на сельскую дорогу. Перед глазами Кости поплыл редкий лесок, обильно присыпанный снегом, но пространства между берёзками, липами и ясенями хватало, чтобы разглядеть за ними бескрайние белые холмы.

Костя повернул голову вправо, чуть приподнялся в кресле, чтобы выглянуть поверх головы сонно моргающего Никиты, и увидел знакомую дубраву. Она и при свете дня выглядела зловещей и неприступной, а с наступлением темноты тем более казалась раззявленной пастью беспросветной бездны, готовой проглотить любого, неосторожно ступившего в неё. Деревья, старые, искорёженные, с потрескавшимися складками коры на толстых стволах, и устремляющаяся между ними ввысь стройная поросль создавали такой плотный навес из густо переплетённых веток, что на земле вокруг них почти не было снега.

– Приехали! – спустя пару мгновений громко объявил Геннадий Аркадьевич, тормозя у торчащего на обочине деревянного столба.

Все в салоне зашевелились, сбрасывая с себя дрёму и проверяя сумки и чемоданы. Костю охватило приятное возбуждение: как ни грустно было уезжать от Ланских, ему нравилось в лицее, и он был рад вернуться.

Геннадий Аркадьевич поднёс к уху мобильный телефон.

– Добрый вечер! Да-да, только остановились… Принял, ждём. – Он обернулся в салон: – Сейчас Зоя Никитична уберёт волшебный лес…

Едва он договорил, как у Кости волосы на голове зашевелились, словно от неосязаемого ветра. Дубрава неслышно ухнула, незримо дрогнула и… растворилась в воздухе, оставив редкий лесок. Между деревьями появилась уходящая вправо дорога, преграждаемая коваными воротами с серебристым овалом и большим числом «39» посередине и столбами, венчаемыми двумя черепами. Их пустые глазницы засияли, ничуть не уступая в яркости фарам микроавтобуса.

– Ну, вы знаете порядок, – покосившись на ворота, проговорил Геннадий Аркадьевич. И добавил, глянув на Костю с Никитой: – А кто с нами ездил впервые, рассказываю: никто из машины не выходит, пока за вами не придут встречающие с фонарями. Ещё не хватало, чтобы