Мгновение ока - Йоав Блум

ее в центр стола. Женщина накрыла его руку своей. Эти двое обменялись взглядами, улыбнулись, а затем продолжили молча есть и смотреть по сторонам. Это была не отстраненность, а близость.

Он поставил себе цель писать по тысяче слов в день. Примерно шесть тетрадных страниц, при его убористом почерке. Всякие там поиски темы были бессмысленны, в этом он уже убедился. Взяв ручку, он просто позволял ей писать все, что придет на ум, давал высказаться своей широкой душе. Посвящал целые страницы тому, что облюбованный им столик в кафе стоит прямо под кондиционером. Рассуждал о вкусе булочки с корицей. Задавался вопросом о том, как может свет распространяться со скоростью, которая в принципе недостижима. Гадал, о чем думают молекулы, если у них есть сознание; существует ли формула, устанавливающая зависимость между деньгами и жестокостью, и какова минимальная сумма, толкающая на жестокий поступок в отношении ближнего своего.

Ему нравилось раскладывать реальность на формулы, пересобирать ее при помощи неизмеримых соотношений между различными силами. Какая доля близости между людьми исчезает после каждой ссоры (в процентах)? При каком изгибе и в какой момент широкая улыбка превратится в неловкую и кривую? Сколько раз нужно поинтересоваться, как у собеседника обстоят дела, чтобы он вышел из себя? В какой раз сказанная фраза «я люблю тебя» превращает сокровенное признание в пустой звук? Не может такого быть, что не существует точного числа, должно быть среднее значение. У каждой задачи есть решение, если подойти к ней с умом.

Полный воодушевления, он строчил и строчил, выдавал на-гора шесть утренних страниц. Может быть, он еще успеет добраться на работу до пробок. Сегодняшний текст начинался с размышлений о том, чем молчание близких людей отличается от неразговорчивости отдалившихся, но перетек в неизбежную рефлексию о разнице между болтливыми и молчаливыми убийцами. О чудный мир ассоциаций…

Наконец, когда на тарелке остались лишь крошки, а чашка с кофе опустела, он поднялся, по обыкновению выложив на стол купюру. Следующие несколько секунд, прежде чем поехать на работу, Бени решил использовать, чтобы сделать немного добра.

– Извините, что беспокою, – мягко обратился он к паре напротив.

Мужчина и женщина подняли на него глаза.

– Просто хотел сказать, что вы милы и очаровательны, – продолжал Бени. – Но я уверен, что, если вы будете почаще, хотя бы самую чуточку, смотреть друг другу в глаза, вам станет намного лучше.

– Что? – растерялась женщина.

– Простите? – пришел в недоумение мужчина.

И они переглянулись в замешательстве.

– Да-да, именно так, – похвалил Бени, поправил ремень сумки на плече и вышел.

* * *

– Все еще не отвечает, – сообщила Авигаль.

Банкер сел рядом с ней в машину и закрыл дверь.

– Мне понадобилось время, чтобы все выяснить, – сказал он. – Этот тип уже почти две недели не появлялся на работе.

– А что родственники?

Банкер немного подвигал сиденье вперед-назад.

– Я их не спрашивал, но мне удалось узнать его домашний адрес. Поехали?

– Поехали.

И она завела машину.

– Я немного почитала его блог, – сказала Авигаль. – Не уверена, будто что-то поняла.

– Когда он в последний раз писал?

– Почти год назад.

– Ну, тогда это мало чем нам поможет.

– Складывается впечатление, что этот блог обо всем и ни о чем. Не прослеживается никакой сквозной темы. Обычно блогер пишет о чем-то определенном: о еде, о моде, о дизайне. У него же – все подряд. То он излагает происхождение слова «велосипед», то распинается про синдром чужой руки, то просто рассказывает, что произошло с ним вчера утром. Как будто блог ведет несколько разных людей.

– Что еще за синдром чужой руки?

– Это когда твоя собственная рука тебя не слушается. Будто кто-то другой контролирует ее.

– А существует обратный синдром?

– Что ты имеешь в виду?

– Когда рука тебе подчиняется, а все остальное – нет?

– Не знаю.

* * *

– Булочку с корицей и большой кофе, пожалуйста.

Столик, за которым он сидел на прошлой неделе, был свободен, и Бени устроился за ним. Пара, сидевшая тогда напротив, занимала прежнее место, но, увидев его, мужчина сказал что-то женщине, и они пересели за столик в дальнем углу. Бени понаблюдал, желая убедиться, смотрят ли они друг на друга. Отлично, кажется, то, что он им сказал, сработало.

Сегодняшний текст был про слепого дракона, вокруг которого плавали рыбки, чистившие дракону зубы. Похожий пример симбиоза он видел вчера в передаче о живой природе. Слова свободно изливались из него. Он просто обязан выплеснуть куда-то все это вдохновение. Позавчера его пост собрал больше сорока лайков. Когда-нибудь из утренних тетрадных страниц он составит книгу. В ней отразится дух эпохи. Миру такая книга необходима.

Строки свободно изливались из него, и он закончил на несколько минут раньше обычного. Глотнув еще кофе, Бени начал просматривать соцсети в телефоне. Он тлоррь – таков изобретенный им антоним к «троллю». Мониторит споры в интернете и пытается примирить стороны. Все можно поправить, если выбрать нужные слова. Но этим утром у него не было времени, чтобы творить мир обстоятельно, с чувством и толком.

Написав в спешке враждующим сторонам, по какой причине они круглые идиоты, Бени примирил их – заставил сплотиться против общего врага, то есть себя. Оставил купюру на столе, собрал пальцами несколько последних крошек и поспешил наружу. В имейле, который разослали вчера, говорилось, что сегодня день собеседований и потому кабинеты 102, 104 и 106 будут заняты. Если он поторопится, то сможет попасть туда и дать несколько ценных советов соискателям.

* * *

– Так кто постучит, ты или я?

– Никто, – ответил Банкер и толкнул дверь. Она поддалась. – Тут открыто.

Они с опаской вошли в темный дом.

– Господин Гимельфарб! – позвала Авигаль. – Господин Гимельфарб!

Банкер огляделся, поджав губы и сунув руки в карманы. Свет везде был погашен, но солнечные лучи просачивались сквозь жалюзи. Рядом с дверью обнаружилась черная сумка. В центре гостиной на столе лежал закрытый ноутбук, вокруг него сгрудились контейнеры из-под китайской еды и большая пустая бутылка колы. В доме было чисто, если не считать небольших завитков пыли вдоль стен. Легкий, едва ощутимый запах сырости смешивался с запахом прокисшего молока. Переходя из комнаты в комнату, напарники убедились, что дом содержится в идеальном порядке. Разве что ворох одежды был свален в углу маленькой спальни.

– Что это? – спросил Банкер, внедряясь в угол кухни, где на маленьком стеклянном столике высилась стопка блокнотов, грозя вот-вот рухнуть. Так и вышло. Стоило взять верхний блокнот, как вся стопка с шорохом обрушилась.

– Банкер! – укорила Авигаль.

В ответ он лишь поднял руку и начал