Оракул с Уолл-стрит 6 - Алим Онербекович Тыналин

подносом. Бутылка кьянти 1926 года, корзинка с хрустящим хлебом, тарелки с прошутто, салями, сыром пармезан и маринованными овощами. Золотистое оливковое масло в стеклянной бутылочке дополняло скромную, но изысканную трапезу.

— Прекрасно, — одобрил Массерия, наблюдая, как хозяин откупоривает вино. — А что у тебя на ужин?

— Особое меню, дон Джузеппе. Равиоли с рикоттой и шпинатом, телятина по-милански, свежая рыба, которую утром привезли из Монтока. И тирамису на десерт, как вы любите.

— Великолепно. Начинай готовить.

Мужчины приступили к еде, обсуждая текущие дела организации. Массерия рассказывал о переговорах с докерскими профсоюзами, Анастасия докладывал о доходах от игорных домов в Бруклине. Атмосфера была расслабленной, почти семейной.

Лучиано занял место слева от босса и налил себе вина. Его движения казались естественными, но внимательный наблюдатель заметил бы легкую дрожь в руках, когда он поднимал бокал.

— Как дела с Марранцано? — спросил он, пытаясь придать голосу обычную интонацию. — Старик все еще упрямится?

— Сальваторе не желает слушать разумные аргументы, — ответил Массерия, качая головой. — Вчера его люди опять создавали проблемы в доках. Кажется, мирные переговоры бесполезны.

— Может быть, стоит показать ему силу? — предложил Анастасия. — Несколько рейдов на его территорию дадут понять серьезность ситуации.

Разговор продолжался, пока Скарпато не принес главные блюда. Аромат равиоли с рикоттой и шпинатом, политых сливочным соусом с шалфеем, заполнил комнату. Телятина по-милански с хрустящей золотистой корочкой выглядела аппетитно, а свежая дорада, запеченная с лимоном и розмарином, источала тонкий средиземноморский аромат.

— Джерардо превзошел самого себя, — похвалил Массерия, пробуя равиоли. — Точно как в детстве у бабушки в Палермо.

Мужчины ели медленно, наслаждаясь едой и вином. Разговор перешел на более легкие темы, новые автомобили, бейсбольный сезон, слухи о возможных изменениях в законах о запрете алкоголя. Время тянулось мирно и размеренно.

В четверть десятого Лучиано взглянул на часы и отложил вилку:

— Джо, прости, но мне нужно отойти на несколько минут. Важный телефонный звонок, который не могу пропустить.

— Конечно, Чарльз. Телефон у Джерардо за стойкой.

Лучиано встал из-за стола и направился к выходу из комнаты. В дверях он обернулся:

— Заказывайте десерт без меня, я вернусь через десять минут.

Когда его шаги затихли в коридоре, Массерия повернулся к Анастасии:

— Альберт, что скажешь о предложении Стерлинга насчет новых инвестиций в Чикаго?

— Интересная идея, но рискованная, — ответил Анастасия. — Аль Капоне не любит конкурентов на своей территории.

Они продолжали беседу, не замечая, что прошло уже больше десяти минут, а Лучиано все не возвращался. Мариани по-прежнему сидел у окна, но его внимание было сосредоточено на улице, а не на происходящем в комнате.

В половине одиннадцатого Скарпато принес тирамису и кофе эспрессо. Массерия с удовольствием приступил к десерту, хваля мастерство повара.

— А где наш Сальваторе? — спросил он, оглядываясь. — Телефонный разговор затянулся.

— Наверное, важные дела, — пробормотал Анастасия, избегая прямого взгляда.

В этот момент из основного зала ресторана донеслись звуки: скрип половиц, приглушенные голоса, звон посуды. Но ничего необычного, обычные звуки работающего заведения.

Массерия допил кофе и откинулся в кресле, явно расслабленный хорошей едой и вином:

— Предлагаю сыграть партию в бриско́лу.

Анастасия кивнул и достал из кармана колоду карт. Итальянская карточная игра была любимым развлечением старых сицилийцев, способом провести время за неспешной беседой.

Мариани подвинул свой стул ближе к столу, чтобы наблюдать за игрой. Карты были розданы, и началась размеренная партия. Массерия играл обдуманно, изредка делая замечания о ходах противника.

В одиннадцать часов десять минут дверь комнаты тихо открылась. В проеме появились четыре фигуры в темных пальто и шляпах, натянутых низко на глаза. В руках у каждого был пистолет калибра.38.

Первым их заметил Мариани. Телохранитель резко обернулся, роняя карты, и потянулся к кобуре под мышкой. Но было уже поздно.

Тот, из убийц, что стоял ближе, нажал на спуск. Выстрел прогремел в маленькой комнате, заглушив звуки неаполитанской музыки из основного зала. Массерия пошатнулся и упал назад, опрокинув стул. Золотая цепочка часов блеснула в свете люстры, когда его тело коснулось пола.

Второй выстрел прозвучал почти одновременно. Мариани попытался выхватить пистолет, но пуля одного из убийц настигла его раньше. Телохранитель рухнул рядом с боссом, верный до конца.

Выстрелы звучали один за другим, непрерывно.

Затем в комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем настенных часов да отдаленными звуками уличного движения. Запах пороха смешался с ароматами итальянской кухни, создавая сюрреалистическую картину.

Из бокового помещения вышел Лучиано.

— Альберт, — обратился он к Анастасии, — собери всех капитанов. Скажи, что дон Джузеппе мертв, но дело продолжается.

Анастасия кивнул. В его глазах не было сожаления, только практическая оценка новой реальности.

Лучиано направился к выходу, его люди следовали за ним. В дверях он обернулся и бросил последний взгляд на тело человека, который когда-то был его наставником и покровителем.

Эпоха Джузеппе «Джо Босса» Массерии закончилась в этой маленькой комнате ресторана «Нуова Вилла Таммаро». Началось время Сальваторе «Лаки» Лучиано и новых правил игры в мире организованной преступности.

Снаружи снова пошел снег, смывая следы на тротуарах Кони-Айленда.

* * *

Утро встретило Фрэнка Донована привычной рутиной. Профсоюзный лидер поднялся в половине седьмого в своей маленькой квартире на Девятой авеню в Квинсе, выпил черный кофе с ломтем черствого хлеба и просмотрел утренние газеты. Забастовка на текстильной фабрике Стерлинга продолжалась уже третью неделю, и пресса начинала проявлять интерес к конфликту.

В половине восьмого тридцатидвухлетний ирландец натянул потертое зимнее пальто, намотал на шею шерстяной шарф и вышел из дома. Февральское утро выдалось морозным, температура опустилась до двадцати градусов по Фаренгейту, а вчерашний снег превратился в скользкую ледяную корку на тротуарах.

Донован шел быстрым шагом по Девятой авеню к станции метро. Высокий, худощавый мужчина с рыжеватыми волосами и решительным подбородком, он выделялся среди толпы спешащих на работу людей своей прямой осанкой и уверенной походкой. В руке он нес потертый кожаный портфель с документами профсоюза, а в кармане пальто лежала записная книжка с адресами рабочих, которых предстояло посетить в течение дня.

На станции Queensboro Plaza он спустился в подземный переход, где царила обычная утренняя суета. Рабочие в темных пальто и шляпах торопились к поездам, женщины в скромных пальто несли сумки с покупками, дети в школьной форме бежали, боясь опоздать на занятия.

Донован купил газету «Daily News» у седобородого торговца возле турникетов и прошел на платформу в ожидании поезда