Оракул с Уолл-стрит 6 - Алим Онербекович Тыналин

Напротив нас сидели представители Monsanto Chemical Works. Эдгар Монсанто, пожилой основатель компании, выглядел усталым и озабоченным. Седые волосы на его голове поредели, а глубокие морщины вокруг глаз говорили о годах борьбы за выживание предприятия. Рядом с ним устроился финансовый директор Джеймс Хартли, нервный худощавый человек с постоянно дергающимся левым глазом.

— Господа, — начал я, когда официант закончил разносить кофе в тонких фарфоровых чашках, — благодарю за встречу. Как я понимаю, Monsanto Chemical Works переживает определенные трудности в связи с общей экономической ситуацией.

Монсанто тяжело вздохнул:

— Мистер Стерлинг, будем откровенны. После октябрьского краха заказы на нашу продукцию упали на шестьдесят процентов. Спрос на сахарин и аспирин снизился, фармацевтические компании сокращают закупки. Мы вынуждены искать дополнительные источники финансирования.

— Мисс Левински, — обратился я к аналитику, — представьте, пожалуйста, наши выводы.

Сара Левински открыла папку с документами:

— Мистер Монсанто, согласно нашему анализу, ваша компания имеет солидную исследовательскую базу и перспективные разработки. Monsanto Chemical Works обладает уникальными технологиями производства органических соединений. Ваши лаборатории разрабатывают новые пестициды и удобрения, что открывает огромные перспективы в сельском хозяйстве. При правильном финансировании компания может стать лидером химической отрасли.

Хартли нервно потер руки:

— Мисс Левински права, но исследования требуют значительных вложений. Нам нужно как минимум двести тысяч долларов на модернизацию лабораторий и найм дополнительных химиков.

Сэмюэль Розенберг вмешался в разговор:

— Джентльмены, прежде чем обсуждать финансовые аспекты, позвольте уточнить юридические детали. Какую долю в компании вы готовы предложить инвесторам?

Монсанто обменялся взглядом с Хартли:

— Мы рассматриваем возможность продажи тридцати процентов акций за соответствующую компенсацию.

Я покачал головой:

— Тридцать процентов недостаточно для серьезного партнерства. Мы готовы инвестировать четыреста тысяч долларов, но взамен хотим получить контрольный пакет, пятьдесят один процент акций.

Лицо Монсанто побледнело:

— Контрольный пакет? Мистер Стерлинг, это означает потерю контроля над компанией, которую я создавал тридцать лет!

— Не потерю, а разделение ответственности, — мягко возразил я. — Вы остаетесь президентом и главным технологом. Все решения принимаются совместно. Моя задача — обеспечить финансовую стабильность и открыть новые рынки сбыта.

Сара Левински достала несколько бумаг:

— Мистер Монсанто, посмотрите на эти прогнозы. Рынок химических удобрений будет расти на двадцать процентов ежегодно. Синтетические пестициды заменят традиционные методы борьбы с вредителями. При достаточном финансировании Monsanto может захватить значительную долю этих рынков.

Я видел, как в глазах старого химика загорается интерес. Он понимал перспективы, но сомневался в возможностях их реализации.

— Кроме того, — добавил я, — мы гарантируем сохранение всех рабочих мест и увеличение штата исследователей на тридцать процентов. Никаких сокращений или реорганизаций.

Сэмюэль Розенберг положил на стол проект соглашения:

— Господа, все условия прописаны в этом документе. Мистер Монсанто сохраняет пост президента пожизненно, техническое руководство остается за ним, прибыль распределяется пропорционально долям.

Хартли внимательно изучал договор:

— А что с долгами компании? У нас есть обязательства перед банками на сумму восемьдесят тысяч долларов.

— Новая инвестиция покрывает все долги, — ответил я. — Плюс оборотный капитал на развитие производства и исследований.

Монсанто долго молчал, размышляя над предложением. Наконец он поднял голову:

— Мистер Стерлинг, ваши условия более чем щедрые. Но позвольте вопрос, почему вы так уверены в будущем химической промышленности?

Я улыбнулся:

— Мир меняется. Сельское хозяйство нуждается в научном подходе. Промышленность требует новых материалов. Медицина ждет синтетических лекарств. Химия — это ключ к прогрессу.

Через час переговоров соглашение было подписано. Monsanto Chemical Works переходила под мой контроль за четыреста тысяч долларов. Еще одна инвестиция в будущее, которая через двадцать лет принесет прибыль в тысячи процентов.

Когда представители Monsanto ушли, Сара Левински обратилась ко мне:

— Мистер Стерлинг, позвольте заметить, ваши инвестиционные решения выглядят довольно рискованными. Авиация и химия переживают не лучшие времена.

— Сара, — ответил я, убирая документы в сейф, — великие состояния создаются не на подъеме, а в периоды кризиса. Когда все продают, умные покупают.

Сэмюэль Розенберг снял очки и протер их платком:

— Уильям, за последний месяц мы потратили более пятидесяти миллионов долларов на покупку «бесперспективных» компаний. Надеюсь, ваша интуиция не подведет.

Я подошел к окну, за которым виднелись заснеженные крыши Нью-Йорка. Не успел ответить, когда в кабинет, не дожидаясь разрешения войти, ворвался Винни Коротышка. Его обычно невозмутимое лицо исказилось волнением, а дыхание сбилось, словно он бежал через весь Манхэттен.

— Босс, — выдохнул он, прислонившись к дверному косяку, — Срочные новости.

Я поглядел на часы. Ах да, точно. Самое время для плохих известий. Скорее всего, они касаются Массерии.

Я кивнул Левински и Розенбергу. Они вышли, не говоря ни слова.

— Джо Босса больше нет, — сказал Винни. — Убили вчера вечером в «Нуова Вилла Таммаро».

Для меня это не было новостью.

— Детали, — коротко сказал я.

Винни плотно прикрыл дверь и опустился в кресло:

— Выстрелы в спину во время карточной игры. Лучиано и Анастасия выжили.

Я медленно прошелся по кабинету, обдумывая последствия. Смерть Джузеппе Массерии означала кардинальную перестройку всей преступной иерархии Нью-Йорка. А значит, и мое положение казначея Синдиката повисло в воздухе.

— Кто теперь главный? — спросил я.

— Марранцано созывает совет семей на завтра, — Винни достал из кармана помятую газету. — А вот что пишет «Таймс».

Заголовок гласил: «Известный ресторатор убит во время ужина». Журналисты старательно избегали упоминаний о мафиозных связях Массерии, представляя его как успешного бизнесмена, ставшего жертвой уличной преступности.

— Что известно о планах Марранцано? — спросил я, возвращаясь к столу.

— Полная реорганизация по старым сицилийским образцам. Жесткая иерархия, беспрекословное подчинение, возврат к «традиционным ценностям». Плюс он уже отдал приказ зачистить всех «ненадежных элементов».

Я понял, что в список «ненадежных» наверняка попал и я. Ну что же, посмотрим, что будет дальше.

Следующие дни превратили Нью-Йорк в поле битвы. Марранцано действительно попытался вернуть «старые порядки», но встретил яростное сопротивление американизированных семей.

О’Мэлли докладывал о ситуации каждое утро, принося все более тревожные новости:

— Босс, ночью взорвали склад Анастасии в Бруклине. Три человека убито, пятеро ранено. В ответ люди Альберта застрелили двух племянников Марранцано возле церкви Святого Патрика.

Город захлестнула волна насилия. Ежедневно газеты сообщали о «несчастных случаях» и «ограблениях», за которыми скрывались безжалостные разборки. Взрывы автомобилей, стрельба в ресторанах, таинственные исчезновения