Инженер Петра Великого 9 - Виктор Гросов

Когда прозвучала итоговая цифра, по залу прошел шепоток. Орлов, забывшись, присвистнул. Я знал общие цифры, поэтому прекрасно понимал, что теперь мы альтернативный центр силы. И судя по застывшему лицу Брюса, он понял это раньше всех.

— Второе место, — Анна перевернула лист, — за проектом «Консервы». Жестяные банки с тушеной говядиной и кашей поначалу шли туго, народ опасался. Однако после того, как первые партии ушли в армию и на Урал, пошел слух. Теперь заказывают все: от торговых караванов, идущих в Хиву, до богатых помещиков, что запасаются на зиму. Проект не такой оборотный, как лари, зато стратегически важнее. Он решает вопрос снабжения любой дальней экспедиции и дает еще около двухсот тысяч прибыли.

— Итого, — подытожила Анна, поднимая на меня глаза, — с учетом прочих мелочей — мясорубок, утюгов и прочего, — общий оборот по гражданской части за неполный год уже перевалил за миллион рублей.

Ага, это если не считать ремонтные работы в Игнатовском, на которые пришлось вытащить из оборота кучу денег. Могло быть намного больше.

Следующим слово взял Андрей Нартов. Вскочив с места, он с гордостью развернул на столе чертеж, отчего бумаги Морозовых полетели на пол.

— По проекту «Бурлак» докладываю! — улыбнулся Андрей. Радостно было видеть его в таком настроении. Меня откровенно удручало, когда команда была разобщенной, — В Игнатовском завершена сборка и обкатка первой партии тягачей в количестве двенадцати единиц! Сборочная линия отлажена и готова к серийному производству, как назвал его Петр Алексеич! Десять машин в месяц, как из печки пироги!

Двенадцать стальных монстров. Целый механизированный батальон. При виде снисходительной усмешки Дюпре, тихо пробормотавшего что-то по-французски, Нартов только добавил ему что-то, из-за чего оба быстро спрятали выбивающиеся на их физиономии улыбки. У них уже и общие шутки появились — красота.

Послышался сухой голос Магницкого.

— Дополню инженера Нартова, — произнес он, сверяясь со своими записями. — Проведены полные расчеты по логистике и расходу материалов для серийного производства. Производственная мощность в десять машин в месяц подтверждается. Также докладываю: расчеты по прочности ферм для железнодорожных мостов завершены. Проект «Стальной Хребет» теперь имеет под собой полную теоретическую базу. Заводы господина Демидова вышли на нужную мощность, поставки унифицированных элементов пути идут без сбоев. Железнодорожные насыпи строятся руками пятнадцати тысяч человек. График стройки опережается. Через полгода Игнатовское и Петербурх будут соединены железнодрожным путем.

Если Морозовы докладывали о деньгах, а Нартов — о мускулах, то Магницкий — о стальном скелете, который мы натягивали на рыхлое тело Империи. Последним отчитывался Ушаков. Его голос, лишенный всяких интонаций, заставил всех в комнате податься вперед. Он говорил о будущем.

— Проект «Катрина», — начал он, глядя в одну точку. — На верфи в южном остроге заложены корпуса семи летательных аппаратов новой, усиленной конструкции. Работы ведутся круглосуточно в три смены. Срок готовности первой тройки — два месяца.

Он сделал паузу. Не прототип. Серия.

— Параллельно разворачивается создание сопутствующей инфраструктуры. Воздушные гавани — комплексы из ангаров, мастерских и складов горючего — возводятся в четырех ключевых точках. Петербург и Москва — как столичные базы. Воронеж — как главный узел для южного направления. Таганрог — как передовая база для действий в Крыму и на Кавказе. Цинк — основной ресурс, по предложению Петра Алексеевича, его добывают из шлака, который образуется при плавке свинца. Сбор шлака поставлен на поток.

Брюс, сохранявший полную невозмутимость, чуть склонил голову. Ушаков объявлял о рождении нового рода войск. О рождении стратегической авиации. Я обвел взглядом своих людей: Нартова, Орлова, Дубова, Магницкого… Каждый из них создавал детали, решал конкретную задачу. И только сейчас, слушая все доклады разом, они, кажется, впервые осознали масштаб целого. Осознали, что именно мы строим.

Эдакое государство в государстве.

Каждый в комнате переваривал масштаб услышанного, складывая отдельные фрагменты — миллионные прибыли, серийное производство тягачей, эскадрильи летающих машин — в единую, пугающую картину.

Тут подала голос Изабелла.

— С учетом всех военных и гражданских контрактов, а также принимая во внимание плановый рост производства, в перспективе двух лет совокупный годовой оборот всех предприятий барона Смирнова может достигнуть трех, а то и четырех миллионов рублей.

Четыре миллиона. Безумные деньги. Хотя нет, это не деньги. Это вес, причем такой вес, который ломает хребет. Четыре миллиона — цена десяти гвардейских полков. Флот. Годовая дань, которую когда-то платили хану.

Брюс нахмурился. Но это было недовольство явно не из зависти. Он о чем-то думал.

Лицо Алексея вспыхнуло мальчишеским восторгом. На лице — триумфальный огонь человека, который побывал в аду и вернулся с оружием.

— Вот, Яков Вилимович, — он повернулся к Брюсу, — вот ответ на все их заговоры. Пусть теперь попробуют сунуться. А…Отчего вы не рады?

Брюс медленно повернул голову. Он долго молчал, а затем перевел свой бесцветный взгляд на меня.

— У генерала и так врагов хватает, даже в Европе, — произнес он нехотя, словно выдавливая из себя слова. — С такими деньгами за его головой начнут охотиться и короли, и каждый банкирский дом от Лондона до Вены. Он создал второй трон. А в Империи может быть только один.

А ведь он был прав. Тысячу раз прав. Я своими руками выстроил гигантскую мишень и нарисовал на ней свое имя. Недавняя засада, покушение на Алексея, интриги в столице — все это было разведкой боем. Теперь, когда масштаб моей «империи» стал очевиден, ставки возрастут многократно. Начнут бить всерьез. На уничтожение. Рано или поздно враги — и внешние, и внутренние — нанесут удар, который я не смогу отразить. И тогда все это — заводы, дороги, мои люди… Все развалится.

Моя команда была в легком дискомфорте, они явнее не знали как реагировать. Засада в лесу и общая кровь, пролитая на грязной дороге, смыли все противоречия. Забыв о моральных терзаниях, Нартов с тревогой смотрел на меня. Орлов сжимал кулак здоровой руки, и его взгляд обещал любому моему врагу не самую приятную смерть. Ушаков и Дюпре — два циника — воспринимали ситуацию как новую, сложнейшую задачу, ожидая приказа. Даже Анна и Изабелла сейчас были едины.

Лучшая защита — это нападение. Хватит латать дыры. Сидеть в осаде — гиблое дело. Пора нанести превентивный удар, который продемонстрирует всему миру чудовищную, иррациональную мощь, после которого сама мысль о нападении на меня или