Живые и мертвые - Ярослав Гивиевич Заболотников

— Приятно познакомиться, Ли, — дружелюбно ответила вампирша, гадая, чем же та привлекла Леонардо: не притягивающими же взор глазами, серыми, с толикой рорхской раскосости, и не ладной, пусть худощавой, фигурой, какую не скрывало платье. — Буду признательна, если мы отклонимся от официального этикета, и вы будете называть меня Лайлой.

— С удовольствием, Лайла. Как сказал один мой хороший знакомый: «Дикари как-никак», — улыбнулась женщина. — Жизнь в глуши освобождает от церемонностей, — и распахнула дверь: — Прошу. Располагайтесь без стеснений.

Все трое вошли внутрь. Молчаливо радуясь теплу, вампирша вдохнула запахи целебных трав, с витавшими в них дымными нотками, и осмотрелась. В искусно обложенном камнями очаге горел огонь. Вся мебель, от небольшой кровати до круглого стола, хвасталась природными изгибами дерева. Вымощенный пеньками пол выглядел полированным. Веяло чистотой и уютом. Однако было ясно, что сначала придётся посетить пристройку, где ждала лишь вполне предсказуемая боль.

— Нам сюда, — Леонардо указал на приоткрытую дверь в тёмное помещение.

За ней оказалась маленькая лаборатория. Навесные шкафчики. Полки со склянками. Стол с алхимическими инструментами и пятью свечами. Заострив на них внимание, Лайла поняла, что это не свечи, а установленные на подставке колбы со светящимся содержимым: от оранжевого до красно-оранжевого.

Стянутая с левой руки перчатка обнажила бледную когтистую руку, и у стены из чёрных клубов тумана образовалось высокое кресло:

— Присаживайся, — колдун подождал, пока Лайла опустится на упругое сидение из кожи. — Если угодно, могу обездвижить тебя или погрузить в анабиоз.

— Будет настолько больно?

— Оптическая коагуляция тебе не понравится.

— Вытерплю, — уверенно ответила вампирша. — Хочу чувствовать себя гостьей, а не пленницей.

— Похвальное желание. Тогда приступим. Опираясь на теорию вероятности, начнём с варианта, адаптированного под твою активную среду и структуру крови. Возможно, остальные и не потребуются.

Взятая когтистой рукой колба. Блеснувший в пальцах шприц. Игла еле различимо коснулась пылающего вещества и отпрянула. Невероятно маленькая доза говорила о запредельно мощном действии эссенции.

Леонардо приблизился, аккуратным движением убрал с шеи каштановые локоны — Лайла отклонила голову, чтобы не препятствовать уколу. Скорее всего, в артерию, откуда вещество сразу разойдётся по организму. По крайней мере, так писали в медицинских трактатах. И не врали. Едва игла пронзила кожу, от шеи начало разливаться тепло. Тронуло голову, двинулось к плечам и ниже. Стало нарастать, стекать по ногам расплавленным воском. Веки устало опустились. После ненастной погоды это даже казалось приятным. Всё горяче́е и горяче́е, точно дыхание вскормленного дровами костра. А потом принялось обжигать. На грани боли. За считанные секунды тело наполнилось таким жаром, словно вокруг бушевал пожар. Спешно поднятые веки — взор утонул в ярком свете.

— Очень жарко, — с налётом волнения сообщила Лайла. — И я ничего не вижу. Будто на солнце смотрю.

— Зато в такие моменты ты можешь оценить самую невзрачную особенность вампиризма: отсутствие потоотделения.

— Я серьёзно.

— Я — тоже, — мягко ответил Леонардо. — Твои ощущения соответствуют моим ожиданиям, а зрение скоро вернётся… если ты мне немного поможешь.

— Чем я могу тебе помочь? — в вопрос прокралось непонимание.

— Регенерацией. Для твоего удобства я сделаю это одновременно.

Вампирша не видела двух тонких шприцов возле своих сиявших огнями глаз, но поняла всё правильно — лежавшие на подлокотниках пальцы крепко сжали лакированную древесину:

— Я готова.

Иглы с непревзойдённой точностью пронзили глаза — Лайла вскрикнула от невыносимой боли. Она нарастала вместе с опусканием поршней, выдавливала самообладание. И всё же страх остаться слепой не позволил дёрнуться. Наконец Леонардо сделал шаг назад:

— Самое неприятное позади, — отложенные шприцы звякнули о стол. — Время оценить полученные регалии.

Тяжело дыша, Лайла проморгалась — прояснившийся взор упёрся в пламенный лик. В первые мгновения она не поняла, что смотрит на собственное отражение: отсутствие теней немного изменило привычные черты. Светящиеся пальцы коснулись огненной щеки под тусклыми углями глаз, неторопливо прошелестели по сияющим прядям. Удивительно, но на ощупь всё было таким же. Леонардо положил зеркало на стол, и Лайла окинула себя взглядом: на фоне обнажённых частей тела, заливавших лабораторию светом, зелёное платье казалось слишком тёмным.

— На данный момент вся твоя кровь пылает, не нанося термического вреда даже самым маленьким капиллярам. И это делает тебя неподвластной магии теней. Если эффект продержится четверть часа, значит адаптированная формула лишена изъянов и при необходимости я смогу увеличить продолжительность воздействия до нескольких часов. Также, невзирая на стабильность сердцебиения, мне следует убедиться, что ты не утратила магического дара.

Лайла приподняла руку, и на ней вспыхнул огонь, который теперь смотрелся с ладонью единым целым.

— Великолепно, — довольно улыбнулся Леонардо.

— Мне ещё никогда не было так жарко, — потушив огонь, вампирша стала обмахиваться ладонью, точно веером. — Может, мы подождём снаружи?

— Ни осенний ветер, ни ледяная вода не способны унять жар внутри тебя. Однако после эксперимента я нейтрализую эффект специально созданным ингибитором. Наберись терпения, королева, и приготовься узнать долгожданную правду.

Выбора не было — Лайла вздохнула и удобнее расположилась в кресле. Комфортнее не стало. Ни телу, ни разуму. Набегавшие мысли всякий раз напоминали, что её с Джоном, друзьями и несчастным Скарги сейчас разделяют тысячи миль, а впереди ждёт гнетущая неизвестность.

* * *

Шойсу стоял перед скелетами и бесстрашно глядел в темноту пустых глазниц. Копьё держал наготове, словно костяные воины могли внезапно броситься. Однако те боевитости дроу не разделяли: оставались неподвижными и полностью безразличными.

— Мертвос… — презрительно заключил Шойсу.

— Да-а, сплошь окочурки… — пялясь на скелеты, подвалил Густаф. — Знаешь, какое воспоминание ещё месяцок назад я мог назвать самым странным? — с задором посмотрел он на дроу. — Я сидел и наблюдал, как на лугу резвятся лисички. Маленькие такие, золотистые. То друг за другом гонялись, то на пень запрыгивали. Притом, вот не поверишь, остальные грибы вообще не шевелились. Ни один. Хах. Славный был денёк. Я тогда так накурился, что даже не допёр до очевидного: откуда в моей каюте луг, представляешь?.. — стянутая с головы треуголка высвободила смоляные кудри. — Теперь чудны́х воспоминаний у меня, как у рыбы — чешуи. И айватос тут ни причём. Будешь, кстати? — пальцы выудили из недр шляпы сухой стебелёк. — У меня ещё есть.

Опустив на секунду глаза, Шойсу уверенно мотнул головой:

— Yefjizsinhels.

— Ну и правильно. Я и сам бросить планирую, — стебелёк переместился в