Ненормальный практик 6 - Отшельник Извращённый

Стуки наконечников о щиты впереди стоящей тяжёлой пехоты. Звон о барьеры.

И мясистые хлопки, крики боли.

— Ааа! Попали! В меня попали!

— Держись, браток, сейчас!

— Медик! Кто-нибудь!

Рядом кто-то охает. Бросаю взгляд в сторону. Один из бойцов нашего взвода, молодой паренёк, получил стрелу в бедро. Та прошла сквозь кожаный доспех, засела глубоко. Он падает на колени, хватается за древко, лицо перекошено от боли.

— Бля-я-ядь! Больно! Мать твою, как больно!

— Вы — оба! — кричит Лизка, пробегая мимо. — Тащите раненых в тыл!

Двое бойцов подхватывают паренька под руки, волокут назад. Он кричит, но его уже уносят.

Сам я продолжаю стрельбу.

Вторая цель — британский лучник, целится в нашу сторону. Стоит без прикрытия, хорошая цель. Триста пятьдесят метров. Выстрел. Прилёт. Попадание в грудь. Его лёгкое пробито. Он валится назад, роняет лук, хрипит.

Перезарядка.

Третья цель — знаменосец. Несёт штандарт отряда. Держит высоко, чтобы все видели. Глупо. Знамя — маяк для стрелков. Убить знаменосца — значит деморализовать отряд, заставить их сбиться с курса. Четыреста метров, движется быстро. Выстрел на упреждение. Попадание в бок. Он падает, знамя валится в снег. Отряд замедляется в атаке, поднимают знамя, но уже не то — момент упущен, замешательство произошло.

Перезарядка.

Четвёртая цель — контурщик. Стоит позади пехоты, держит барьер над своей группой. Пока он жив — его подопечные защищены. Нужно убрать. Триста восемьдесят метров. Цель сложная. Пусть не движется, но прикрыт своими же людьми. Жду момент. А вот и он. Зря ты шагнул, приятель. Открылся ведь. Выстрел. Попал в шею. Он падает с выпученными глазами. Барьер над его группой мигает и исчезает. Теперь они открыты.

— Хороший выстрел, Воробей! — кричит Лизка откуда-то сбоку. — Барьер убрал!

Не отвечаю. Перезаряжаю.

Пятая цель — барабанщик. Цель не самая очевидная. Но эти профи задают ритм марша. Бум-бум-бум, размеренно, как метроном. Убрать барабанщика — сбить темп. Четыреста двадцать метров. Дальняя цель. Сложная. Но выполнимая. Он без прикрытия. Целюсь. Выстрел. Попадаю в живот. Тот сгибается, роняет барабан, падает. Звук барабана прерывается, и часть отряда сбивается с ритма, в непонятках, что случилось — неуж-то в их стане враг?

Перезарядка.

Шестая цель — кавалерист на фланге. Офицер кавалерии. Снова любитель выделяться доспехами. Скачет вдоль строя, выкрикивает команды всадникам. Не знаю, что задумал, но скорее всего неприятный для нас манёвр. Скорее всего, зайти с фланга, ударить в наш бок. Нет уж. Такого я допустить не могу. Триста метров, движется на лошади. Самая сложная из целей. Высокая скорость, да и траектория непредсказуемая. Веду его, учитываю скорость лошади, ветер. Выстрел. Болт уходит в молоко. Чёрт. Его лошадь какого-то хера дёрнулась в последний момент, офицер пригнулся. Досадно. Перезаряжаю. Веду снова. На этот раз учитываю возможный рывок лошади. Выстрел. Попадание. Болт входит в бок, ниже рёбер. Он пригибается, хватается за брюхо, но остаётся в седле. Лошадь несёт его дальше, сам пытается удержаться. Через несколько секунд падает с седла. И конь скачет дальше без него.

Хм. Не убил, но вывел из боя. Сойдёт.

Работаю дальше. Следующая цель — лучник. Этот куда мастеровитее пристреленного. Стоит на возвышении, целится методично, высматривает, падлюка. По мелочам не разбрасывается. Наверное, пасёт наших офицеров. Опасный. Триста семьдесят метров. Ловлю момент. Сейчас. Он стал неподвижно, сосредоточен на своей цели, не замечает, что сам стал ею. Идеально. Выстрел. Прилёт в грудь, прямо в сердце. Он даже не понял, что произошло. Просто упал.

Перезарядка.

Продолжаю стрелять.

Вхожу в ритм. Автоматизм. Тело работает само, разум только направляет. Выбрать цель. Прицелиться. Выстрел. Перезарядка. Повтор.

Вокруг другие стрелки делают тоже самое. Кто-то промахивается, ругается:

— Бля, мимо! Как можно мимо с такой дистанции!

— Ветер сбивает, сука!

— Стреляй, не ной!

Кто-то попадает, радуется:

— Есть! В самое яблочко!

— Молодец, Петька!

— Ещё одного!

В целом наш сектор наёмников создаёт плотный поток стрел, непрерывным дождём.

Британцы не спят. Тоже стреляют не меньше нашего. Стрелы и болты летят туда-сюда, пересекаясь в воздухе, создавая своеобразную тёмную тучу над головами. Люди гибнут. С обеих сторон.

Слева короткий, обрывающийся вопль. Скольжу взглядом в сторону. Наёмник получил стрелу в глаз. Прошла сквозь прорезь в маске. Он падает на спину, дёргается, хрипит, кровь хлещет из глазницы. Руки хватают воздух, ноги бьются в конвульсиях. Через несколько секунд затихает.

— Серёга… Серёга, бля… нет… — бормочет его друг, глядя на труп.

— Отвернись! — рявкает Лизка. — Не время для мёртвых! Убивай врагов!

Тот стискивает зубы и с новыми силами продолжает стрельбу.

Справа уже другой получает болт в горло. Хватается за шею, пытается остановить кровь, но та хлещет меж пальцами фонтаном. Он хочет что-то сказать, но выходит лишь бульканье. Падает на бок. Конвульсии. Ещё несколько секунд агонии. И смерть.

— Господи прими душу раба твоего… — шепчут рядом, крестясь.

Позади накрывает эфирным снарядом. Взрыв близко, метрах в двадцати. Ощущаю ударную горячую волну в спину, едва не роняет с ног. В ушах звон. Оглядываюсь на миг. Седьмому взводу пи*дец. Только воронка и разбросанные тела. Человек двадцать погибли. Ещё столько же ранены, кричат, зовут на помощь.

— Помогите! Ноги нет! Моя нога!

— Матушка… матушка… прости…

Война.

Вот её лицо.

Настоящее. Безжалостное. Уродливое.

Но не время отвлекаться. Сосредотачиваюсь работе. Продолжаю стрелять.

Британский авангард вот-вот столкнётся с нашими.

Двести метров.

Они несут потери. Сотни, может тысячи убитых и раненых. Но не останавливаются. Железная дисциплина. Прут через снег, через взрывы, через град стрел. Прут, потому что командиры приказали. Потому что остановиться — значит умереть под обстрелом. Единственный шанс выжить — дойти до наших рядов и начать рукопашную.

Их офицеры рвут глотки, подбадривают:

— Ещё немного! Вперёд! Вперёд!

— Раздавим их! Раздавим их всех!

— Ради славы! Ради Королевы!

Сто пятьдесят.

Сто.

— Первая линия, приготовиться! — рявкают офицеры тяжёлой пехоты впереди. — Щиты сомкнуть! Копья вперёд!

— За Империю!

— Держать строй! Не отступать!

— Господь, дай сил!

— За Императора!

Тяжёлая пехота выстраивается в стену. Щиты сходятся вплотную. Копья вперёд.

Тридцать метров.

Двадцать.

И столкновение.

Британская пехота врезается в нашу. Грохот. Визги. Скрежет металла. Крики. Маты. Стоны. Мечи бьют по щитам. Летят эфирные искры. Копья пронзают тела. Мокрые шлепки в мякоть, крики агонии. Люди режут, колют, давят друг друга.

— ДЕРЖАТЬ! ДЕРЖАТЬ СТРОЙ!

— Не пускать их! Держать!

— Коли, сука!

— Аа-а-а-а! Рука, блядь! Рука-а-а!

— Вперёд! Давите их! Давите! Давите!

— НУЖНА БРЕШЬ! НАВАЛИСЬ!

Первая линия наших держатся. Щиты выдерживают удары. Копья колят атакующих. Но британцы напирают. Сталкиваются, откатываются, снова накатывают. Как волны о скалы. С каждой атакой отступают, но возвращаются снова. Снова.