Новые Боги: Темный культ - MeCat

в тёмном переулке, куда мы удалились для "более приватного" разговора. Кровь обильно омыла мои руки, горячая, липкая. И мне долго пришлось полоскаться в речушке, что протекала рядом, пытаясь смыть следы. Вода окрашивалась в красный цвет, унося с собой следы моего преступления. Но покров ночи стыдливо скрывал это. Он был моим соучастником, из раза в раз. Моя верная тень.

На следующее утро я стояла возле прилавка с красной рыбой, вымытая, чистая, и смущено улыбалась старушке с беззубым ртом, вежливо отказываясь. Я углубилась в рынок. Переулок за переулком, лабиринт узких улочек, запах специй сменялся запахом канализации. И вот - я стою в тупике. Высокие стены зданий, мусорные баки, выхода нет. Какого чёрта меня сюда занесло? Я медленно повернулась, чувствуя что-то неладное. Но меня успели схватить за плечо. И резкая, колющая, обжигающая боль разлилась по животу. Какой-то придурок, в чёрном балахоне, скрывающем лицо, пырнул меня "зубочисткой". Ножом. Зазубренным. Ублюдок. Чтоб тебя глубоководные не щадя грызли, обсасывая каждую косточку твоего тела, пока ты ещё жив.

Ты должна мне деньги, мои деньги! – Зловонное дыхание гниющих зубов, перегар, пот – неотъемлемая часть нищих греков, живущих на этом рынке.

Хотелось ответить ему, как не подобает отвечать девушке, покрыть его отборным матом. Но теплая жидкость со вкусом железа поднималась по глотке всё выше и выше. Совсем некстати подступил рвотный рефлекс, но ничего кроме коричневых сгустков крови мир бы не увидел.

Отправляйся к своему блядскому Богу! – последнее слово я выплюнула мужчине в лицо, приправляя всё каплями крови.

Видимо, слишком обидев тем самым своего будущего убийцу, задев его чувства или веру, он приложил всю свою силу и с наслаждением начал поднимать зазубренный предмет выше к рёбрам, разрывая кожу на моём теле на две равные части. Боль пробежала крупным зарядом от кончиков пальцев выше к вискам, к затылку. Странно, что её эпицентр был не только в животе, но где-то в районе груди... или сердце не выдерживало такой гаммы агонии? У меня ещё будет время об этом подумать, как оказалось.

Наверное, так и заканчивается жизнь. Не в больнице. Не в постели. В чёрной, бесконечной арке падения. В грязи. В крови. И никто не подаст руки. Утопание в собственной смерти - дело рук самих утопающих.

Я не видела, я знала – моё тело куда-то падает с приличной скоростью. Но в один момент его подхватила какая-то едва ощутимая телом пелена. Что-то мягкое и холодное коснулось поверхности спины, и теперь я не падала – я плыла. Не знала куда, но знала откуда – из темноты смерти. Я никогда не боялась темноты, я сдружилась с ней в детстве, когда отец работал на корабле и приплывал поздно ночью. Я выбегала из нашего домика встречать его в кромешной темноте; и сейчас она оставалась моим другом – кровь не смыть с рук светлым утром, но в темноте её не видно. Но сейчас меня охватил безумный страх. Страх, которого я никогда не испытывала. Я не понимала, отчего у меня появилось желание открыть глаза. Увидеть, что происходит. Где я. Желание, сравнимое с необходимостью дышать, когда захлёбываешься.

Что-то не давало их открыть, будто чьи-то тяжелые пальцы держали веки, придавливая их как можно ближе к глазным яблокам. Воздух перестал поступать в легкие, горло сдавило невидимым узлом. Меня душат! Мне нужно открыть глаза! Нужно! Необходимо! Я почти кричала, беззвучно, голос утопал в моем сознании, в темноте. Но я бы с радостью вырвала его оттуда. Я напряглась всем телом, каждым мускулом, тщетно пытаясь открыть глаза. Наверное, вены на моей шее и лбу выступили настолько, что их можно было потрогать пальцем. Я сделала над собой последнее усилие, толчок воли, и мой мир неожиданно приобрел краски. К сожалению, палитра состояла сплошь из темно-зеленых, красных, черных тонов. Цветов гниения, крови и темноты.

Где я? – сорвался звук с моих губ. Хриплый, слабый. От неожиданности, от того, что вообще могу говорить, я прижала ладони к губам, как бы проверяя, моё ли это лицо. Мои ли это руки? Они были... полупрозрачные. Руки опустились ниже: живот не зиял дырой, напротив, всё было как раньше. Белая ткань, заколотая на правом плече булавкой в виде лозы, не была окровавленной или рваной. Что это было? Сон? Я в дурном кошмаре? Посмотрев вниз, я увидела лишь сгусток плотного дыма, на котором сидела. Он неумолимо двигался куда-то. Я подняла взгляд, а вслед за ним и брови, когда увидела ждущий нас обрыв. Обрыв в ничто. Я вертела головой в разные стороны, пытаясь найти островок спасения, но повсюду были темно-зеленые стены. И с первого взгляда показалось, что в них застряли... кости? Кости людей? Что это за место? С потолка, как в какой-то пещере, падали густые капли. Красные. Только сейчас я увидела под облаком дыма речушку. Или чем это было. Капли окрашивали её в красный цвет. Они, словно те реки, которые скрывали мои преступления, реки, омывавшие мои руки. Я засмотрелась вниз и не заметила, как стремительно облако подобралось к обрыву. И с бешеной скоростью пустилось на дно. Смешным ли это было, или я сходила с ума от всего происходящего, но в голову мне пришла нелепая мысль: ниже мне падать уже некуда. Если только в загробный мир Барона Субботы. Но это не был мир мертвых. Это было что-то другое.

Судьба, какой бы мрачной ни была моя жизнь, была слишком благосклонна в этот день ко мне. Падение, или полёт, прекратился. Я просидела на холодной земле некоторое время, или вечность, прежде чем понять, что никуда не падаю. Вокруг была абсолютная тишина. Подняв голову, я увидела дорожку. Дорожка, которая была сделана из...? Я сидела вразвалку и изучала странное покрытие, пока глаза не привыкли к полумраку. И до того момента, пока я не разглядела на нём человеческие останки. Кости. Черепа. Если бы мне было что, я бы обязательно выплевала это из себя. Мне часто приходилось видеть истерзанные тела, результат моих или чужих преступлений. Но здесь их было слишком много для одного места. Слишком много для целого города. Кровавое место заканчивалось где-то далеко, там было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Я поднялась на ноги, чувствуя, как невидимая оболочка, моё тело, подчиняется мне.

И уши пронзил громкий, низкий, рокочущий голос. Не снаружи. Внутри моей головы. «Подойди ближе». Не понимая, кто со мной разговаривает, откуда исходит этот звук, я вертелась в поисках источника, пока требование