Общество забытых мучеников - Анви Рид

class="p1">– Перед этим я хочу… – Эбель тоже отставила свои ананасы. – Я хотела бы… эм… Короче! – Она хлопнула ладонями по дивану. – Прости меня. За те слова, которые я наговорила в машине, и за то, что оставила ночью на шоссе.

– Минут тридцать я бежал, а потом ехал на старом вонючем грузовике. Барнс, боюсь, я не смогу тебя простить, – улыбнулся Реджис.

Пятки и икры до сих пор болели от этого марафона.

– Тебе нужно было рассказать мне все раньше. – Эбель придвинулась ближе. – Тогда мы смогли бы всего этого избежать.

– Как я мог? Ты умерла из-за меня.

– Расскажи мне о той ночи, Фобс. – Она накрыла его ладонь своей, холодной, и по спине пробежал разряд тока. – И помни, что мы на исповеди. Врать нельзя. Недоговаривать тоже.

– Той ночью они решили покончить с Анной-Марией. Я не смог их остановить. Умолял Дагласа дать ей шанс, но она была больна. Неизлечимо больна. И им нужно было от нее избавиться. Я понял, что это наша возможность для побега, но ты хотела спасти девчонку. И мне пришлось вытащить тебя из клетки силой. Я вырыл яму под забором, спрятал байк в лесу, отвлек охранников и врачей. Я сломал главный щиток, и, пока все в полной темноте бегали и искали виновного, мы с тобой успели ускользнуть. Я нес тебя на руках. Ты сопротивлялась и не переставала бить меня. Но в итоге сдалась. Силы уходили, ты пустела на глазах. Еле говорила, еле двигалась. За нами открыли погоню. Я спешил как мог. Но и меня покидали силы. Нас нагнали у забора. Они схватили тебя, и я не сумел… Я сбежал, как последний трус. Как урод. Подонок. Как ничтожество!

– Я прощаю тебя за то, что ты бросил меня в ночь побега. Надеюсь, тебе станет легче от этого, но я правда не держу зла. – Эбель сильнее сжала его руку.

– Той ночью я вырвал из твоего кулона обол. Думал, что смогу вернуться за тобой и вытащить вновь. Но потом я узнал, что тебя похоронили. И все это из-за меня. Я не должен был…

– Спасибо, – вдруг сказала Эбель. – Спасибо, что спас меня тогда. И сейчас. И спасибо, что спасал других мучеников. Пусть ты и не мог освободить их из клеток, но ты смог забрать часть их боли.

– Я делал все, что мог… – Реджис запрокинул голову и уставился в потолок. Стыд разрывал глотку, обжигал глаза солеными слезами. – Но я не справился.

Холодные пальцы Эбель коснулись его шеи. Реджис сглотнул, но не отпрянул. Наоборот, расстегнул куртку, чтобы она наконец рассмотрела его татуировки. Она забыла о них, и раз уж у них вечер откровений, то самое время было вспомнить прошлое.

– Это шрамы. – Эбель водила пальцами по черным линиям. – Зажившие порезы, следы от уколов?

– Да. Татуировки скрывали их от отца.

– Реджис… – горько протянула Эбель.

Но ему не нужна была жалость. Ему нужна была бунтарка, которая возрождалась на его глазах.

– Я рассказал тебе все, Барнс. И если ты сможешь меня простить…

– Не все, – вдруг сказала она. – Я знаю твой самый большой секрет, Фобс. Но прежде чем я его произнесу, скажи мне, как ты получил свой дар?

Реджис напрягся. Он вздернул подбородок и стиснул зубы до скрежета.

– Барнс…

– У нас исповедь, Реджис Фобс. Говори.

Он отодвинулся на край дивана. Скрестил руки на груди. Вдохнул и выдохнул. И, набравшись смелости, признался.

– Я убил своего брата. Так я получил свой дар. Ясно? Это ты хотела услышать? Этот секрет ты знаешь? – Кровь закипала. – В тот день мы сильно поругались, я хотел извиниться, но сделал только хуже. И стоило мне его коснуться, как в него ударила молния. Я не пострадал, но он умер.

– Тимо, – шепнула Эбель. – Его зовут Тимо.

– Откуда…

– Его призрак живет в нашей Академии.

– Черт… – Реджис откинулся на мягкую спинку и взъерошил волосы.

Лицо горело. Голова разболелась еще сильнее. Он не верил в это. Не хотел.

– Это ты приносил ему печенье на могилу? – Эбель опять придвинулась к нему.

– Его любимое. – Реджис прикусил щеку – С шоколадной крошкой.

– Реджис…

– Черт, Эбель! Почему ты мне не сказала? – Реджис бросил на нее злобный взгляд.

– У меня были на то причины. Мы оба молчали, потому что не хотели причинить друг другу боль. Я боялась тебе довериться. Боялась сделать хуже. Мы подозревали тебя, и нам нужно было убедиться…

– Убедились? – Реджис вскочил и сбил коленкой журнальный столик. Консервы пошатнулись.

– Не злись. – Эбель встала следом. – Я тоже могу закатить истерику и обидеться на то, что ты не рассказывал мне о моем прошлом. О нашем прошлом. Почему ты решил за меня? Почему думал, что лучше знаешь, что мне нужно?

Реджис не мог устоять на месте. Нервы были на пределе. Хотелось пнуть стол или громко закричать. С плеч спала кожаная куртка. По шее бегали мурашки, на лбу вздулась и пульсировала вена. Свет от фонаря слепил глаза, и, подойдя к окну, Реджис рывком задернул штору.

– Я думал, что убийца следует за мной, потому что он охотился на тех, кто был мне близок! Тимо, ты, Эрик, Ребекка! Я не хотел, чтобы он… – Реджис расхаживал по комнате взад-вперед. – Черт! Да он и тебя бы убил, Барнс! Я хотел тебя защитить! Поэтому не говорил! Поэтому не сближался!

– И ты защитил, – мягко сказала она.

– Знаешь, как мне было сложно! Сложно видеть жадные взгляды, направленные в твою сторону. – Он остановился и сделал вдох. – Сложно было наблюдать, как ты не замечаешь ничего вокруг себя! Как всем веришь! Рвешься на поиски убийцы. – Он сглотнул. – Твоя жизнь началась заново, Барнс. – Реджис подошел к Эбель и наклонился к ее лицу. – И я хотел, чтобы в этой жизни не было меня.

– Ты кретин. – Эбель впилась в него своими голубыми глазами, которые сейчас казались ему еще ярче, еще красивее. – И хватит кричать. Я тебя прекрасно слышу.

Воздух в комнате накалился. Стал горячим, почти обжигающим. Чиркни спичкой – и от огонька взорвется все вокруг. Реджис еле сдерживал себя. Он не хотел переступать черту, не хотел давить, но момента лучше не было. Он поцелует ее либо сейчас, либо никогда. И, схватив Эбель за ворот кофты, он притянул ее к себе. Она не сопротивлялась. Встала на мыски и положила ладони на его вздымающуюся грудь. Кажется, она и сама ждала этого. И так же сильно хотела. Их губы почти соприкоснулись. Ее сладкое горячее дыхание ошпарило нос. Реджис громко сглотнул и стиснул ее кофту сильнее. Холодные подушечки пальцев Эбель устремились к его шее и пробежали по затылку. Реджис погибал от каждого ее прикосновения. Они смотрели друг другу в глаза. Ждали дозволения. Ждали, когда желание победит в схватке со страхом.

– Смелее, Фобс. – От голоса Эбель по спине пробежали мурашки.

– Не хочу, чтобы я стал твоей ошибкой.

– Как же ты много болтаешь. – Эбель сжала свитер Реджиса и потянула его на себя, почти поцеловала, но в последний миг отстранилась, оставив миллиметры расстояния между ними.

Реджис мечтал о вишневом вкусе ее губ, мечтал размазать бордовую помаду, испачкаться в ней самому. Хотел прижать Эбель к себе и запустить руки ей под кофту, коснуться горячего тела. Хотел впиться ей в шею. Тонкую, длинную, мраморно-белую, словно у античной статуи. Реджис видел ее в своих снах. Представлял на парах. Он не верил, что сейчас вновь оживет рядом с ней. Не верил, что наконец-то может ее касаться. Касаться так, как касался раньше. Осторожно. Почти невесомо. Горячее дыхание Эбель обожгло губы, и сердце вновь пропустило удар. Все тело горело. Мускулы сводило от напряжения. Стон рвался из глотки, но Реджис старательно проглатывал его, давил в себе. Он хотел наслаждаться Эбель. Хотел быть бережным. Хотел, чтобы она вспомнила все, что между ними было. И больше не свершала ошибок.

– У меня едет крыша, – задыхаясь, произнес Реджис. – Хватит меня мучить, Барнс.

Эбель улыбнулась,