Небо в огне - Алексей Ковригин

— Повторять их судьбу у меня нет никакого желания. Постарайся донести до президента мысль, что наши «Корсары» — это единственная сила способная сегодня защитить Виторию-Гастейс от воздушных налётов. От его решения зависит не только судьба этого города, но возможно и всей провинции Алава. И последнее: — «Война войной, но вот обед — по расписанию.» Моим пилотам необходимо полноценное питание и отдых. Ты знаешь это не хуже меня. Нам здесь необходимо организовать нормальные бытовые условия и это полностью уже на тебе. От столовой и курилки, до умывальников и сортира. Я понимаю, что организовать для нас комфорт подобный тому, что был на «Бильбо-два» не получится, но сносные условия создать необходимо. Иначе от голодного и не выспавшегося лётчика в бою толку не будет. И всё-таки постарайся наладить нормальную телефонную связь с городом, ты ведь не мальчик, чтоб для решения любых вопросов постоянно мотаться туда-сюда. Ну, всё! Мне пора. — дружески хлопаю Сен-Жака по плечу:

— Шарль, я верю, у тебя всё получится. А вместе мы и сами прорвёмся и тут всех порвём!

Второй вылет прошёл «как по нотам» хотя, увидев ситуацию на поле перед фортом, чуть было не поменял первоначальный план атаки. Республиканцы опять отступили за реку вновь заняв свою оборону в траншеях второй линии перед мостом. Всё-таки нашлись у мятежников грамотные и толковые офицеры, что сумели быстро навести порядок в своих частично расстроенных рядах. Да и солдаты в передовых подразделениях, это в основном все из обстрелянных и старых кадровых частей. Вовремя заметив наши самолёты, они быстро и организованно попрятались в траншеях и даже попытались вести по нам залповый огонь. Но вот попасть из винтовки в быстролетящий самолёт на высоте в восемьсот метров? Это для них явно бесперспективное занятие. Однако оценив текущее положение дел свой план атаки менять не стал. Вначале всё-таки подрыв мостов и «громкий шухер» на дороге. Паника на дороге, мощные заторы у всех мостов и повозки, везущие раненых в тыл, это сейчас именно то, что нам нужно. Иначе так и будем встречать «атакующие волны» мятежников у моста перед фортом и когда-нибудь они защитников «смоют». К тому же регулярный пролёт республиканских самолётов в свой тыл и хорошо слышимые отзвуки дальних бомбовых разрывов наступающим частям санхурходистов бодрости духа явно не прибавляют, так что защитники цитадели, как бы цинично это ни прозвучало, некоторое время должны суметь продержаться и без нашей поддержки с воздуха.

Две пушки мы с Уолтером разворотили однозначно, ещё две на счету нашей второй пары. И мы успели вовремя! Их уже вновь попытались «пристроить к делу», но не преуспели. Вся немногочисленная и наспех собранная «с бору по сосёнке» артиллерийская прислуга так и полегла возле своих пушек под разрывами наших авиабомб. Затем занялись планомерной штурмовкой траншей и окопов, вновь занятых мятежными войсками. А вскоре подоспели наши «рейдеры» и началась «сплошная зачистка» уже по всему полю боя. Эх, вот всё-таки маловато патронов в наших пулемётах! Но «пошумели» мы от души и на славу! А вот на аэродроме нас встречает тишина. Ни тебе Шарля с нужными нам зенитками, ни какой-нибудь дополнительной охраны. Ни рыженькой, с чашечкой ароматного кофе… Непорядок!

Перезарядились и вновь вылетели. Наше звено окончательно «раскурочило» оставшиеся на холме пушки, Порфёненко вновь бомбил «свой» мост, где отчего-то уцелели его несущие балки и ремонт настила для мятежников не составил бы особого труда. А звено Нормана Дрисколла раздолбало «в труху» два оставшихся моста через ручьи и на обратном пути обстреляло из пушек штаб мятежников в посёлке. Но в этот раз при возвращении на базу нас уже ожидал довольно-таки приятный сюрприз. На бомбосклад наконец-то завезли английские фугасно-осколочные стофунтовки и патроны к пулемётам со снарядами к «эрликонам», но в скором времени твёрдо пообещали ещё и французских полусоток «подкинуть».

Вокруг аэродрома спешно устанавливают турели под «эрликоны», а лейтенант командующий ротой охраны, с озабоченным видом осматривает периметр аэродрома и намечает узлы его обороны. Учитывая тот факт, что сегодня у нас завтрака фактически не было, то понятную радость и оживление у лётчиков вызвало наличие горячего питания и не только для пилотов, но и для всего нашего техсостава. Пока мы, не торопясь и со вкусом обедали в полевой столовой, наши механики уже закончили обслуживание самолётов, а оружейники успели перезарядить пулемёты с пушками и подвесить бомбы. Решив дать лётчикам лишних пятнадцать минут «на перекур», сходил с Очоа на бомбосклад, а затем с Пабло проверили наличие бензина в топливных цистернах. Порядок! Можно взлетать. Но подходя к любителям подымить неожиданно для себя услышал разговор на повышенных тонах. «Парагвайцы» что-то настойчиво втолковывают Франку Тинкеру, но тот явно не соглашается с тем, что ему говорят «старшие товарищи» и даже огрызается, под насмешливые комментарии остальных пилотов. Вот этого мне ещё не хватало!

— Господа, я что-то пропустил? Норман, в чём дело? — Дрисколл досадливо морщится и нехотя кивает на своего ведомого:

— Да вот, командир. Пытаемся воспитывать молодёжь, но похоже, что всё бесполезно. У дяди Тинкера в Нью-Джерси есть небольшое ранчо для разведения лошадей. Так этот вот «Ковбой» провёл на той конеферме всё своё детство. И сейчас заявляет мне, что ликвидация лошадей мятежников — это ничем не оправданная жестокость и выполнять такой приказ безнравственно с точки зрения гуманизма. Я ещё в первом вылете обратил внимание на то, что Франк стреляет только по машинам, но посчитал это случайностью. Однако это повторилось и во втором вылете, и в третьем. Его бы к нам в Гранд Чако, вот там бы он быстро от своих иллюзий избавился! — Норман брезгливо сплёвывает на землю, а я замираю от возмущения, вот же засранец!

Так это что же тогда у нас получается? Выходит, что я жестокий и беспринципный тип, получающий садистское удовольствие от расстрела невинных животинок? Я что, от счастья кипятком писался, когда на гашетки нажимал? Но вот Тинкер оказывается у нас весь такой «белый и пушистый»… Тогда какого хрена он вообще в армию пошёл? Он что не догадывался, что здесь стреляют и даже иногда убивают, и не только людей, но и его любимых коняшек? Гадство! Закрываю глаза, медленно перевожу дыхание и успокоившись, включаюсь в разговор.

— Норман, если бы мы были в Гранд Чако, то Франк Тинкер не смолил бы сейчас свою папироску, а находился бы уже под арестом! — поворачиваюсь к