Небо в огне - Алексей Ковригин

расти уже некуда. Но вот если брать в масштабах уже всего Северного Фронта — так это семь провинций под контролем и семь десятков самолётов в подчинении, плюс очень неплохие перспективы уже завтра получить на погоны три звезды полковника и с неплохими шансами в ближайшем будущем разменять их на одну, но уже большую генеральскую звезду. На этой войне в чинах и званиях все растут очень быстро. Так что нет, назад под крыло к Агирре подполковник скорее всего больше не вернётся. Уверен, что его кандидатуру в скором времени утвердят в Мадриде. Да ему здесь, на Северном Фронте, сегодня вообще никакой альернативы нет. У нас в Сибири есть такая поговорка: «кто первый встал, того и валенки». Ладно, да и хрен бы с ней, с этой политикой. А что у нас с прогнозом на завтрашнюю погоду? Узнай? Всё, мы полетели.

Пятый вылет. Охренеть. О таком только в книжках читал. Но мог бы и не успеть на вылет, если бы послушал своего «главного оружейника». Так-то он прав, оружие нуждается в чистке и отказ наших пулемётов в бою вполне может произойти. Но чистка всех пулемётов и пушек займёт как минимум два часа, даже если к ней подключить наших пилотов. Но тогда вот как и где в сумерках уставшим пилотам разглядывать врага? Поэтому только вздохнул и на гневные причитания Очоа приобнял его за плечи:

— Дружище, я всё понимаю, но и ты меня тоже пойми. Там, — взмахом руки указываю направление, — пятнадцать батальонов озлобленных мятежников рвутся к нашей Столице. А им противостоят всего три тысячи уставших до крайности бойцов. И если мы им сегодня не поможем, то наших защитников попросту сомнут и завтра санхурходисты будут уже в Витории. Даже если у меня сейчас вдруг откажет сразу половина пулемётов, то вторая-то половина своё всё равно возьмёт. Но вот твои бомбы нас точно не подведут, так что очень на тебя надеюсь и не ругай меня, я сейчас сам себе не рад. — видимо проникновенно сказал, у старика даже глаза подозрительно заслезились и больше он мне не перечил.

Всё-таки пятый вылет, наверное, нам уже не так сильно и нужен был. «Долина смерти» опустела и кроме трупов мятежников больше ничего и никого на ней не увидели. Но у вдребезги разбитого моста через сухой лог мы вполне предсказуемо наткнулись на большой затор, однако стрелять по нему запретил. На всех фургонах, что вручную перекатывали через лог уставшие солдаты противника, растянуты белые простыни с красными крестами. С ними всё мне понятно. В арьергарде этого отступающего войска едут только санитарные повозки. Да уж… «Сходили, блин, за хлебушком». Добавляем скорости и несёмся над магистралью. Чёрт! Да это сколько же здесь раненых? На нас уже и внимания не обращают. Идут, а скорее уж еле бредут поддерживая друг друга. Но вот кому-то «повезло», их несут на носилках. Понятно, что фургонов на всех не хватает. Уже у моста перед рекой Баяс наконец-то наткнулись на более-менее «свежие силы» отступающего авангарда. Не, не зря мы сюда слетали. Вот только что был тут батальон мятежников, а вот уже и нет этого батальона. А не надо было ходить туда, где вам совсем не были рады. Теперь зализывайте свои раны, бандерлоги!

Тихий вечер опускается на город. Но на аэродроме деловая суета. Всех пилотов в приказном порядке после ужина отправил отдыхать несмотря на все их возражения, что, мол, «время-то детское»! Завтра у всех нас подъём в пять утра, так что… «всем на горшок и спать!» И только у механиков и оружейников «страда в полном разгаре». На взлётное поле подогнали машины наших техников, вот в освещении от фар и подвесных светильников над столами «реквизированными» из столовой, наши оружейники «колдуют» над вооружением приводя его в порядок, а механики копаются в двигателях, устраняя только им видимые недостатки. Завтра всех нас ждёт тяжёлый день и от того, как мы к нему сегодня подготовимся, завтра будут зависеть наши жизни. Немного пафосно, но это так. Надо бы уж и самому пойти прилечь, но вот всё мне кажется, что я что-то упустил или забыл. Хотя, ну что тут можно забыть? Опыта у нас мало, это так. Боевого слаживания нет? Так и боёв пока тоже не было, если не считать сегодняшнее утро, но там всё как-то спонтанно произошло, так что результат можно не учитывать. Что мог рассказать по тактике уже рассказал и «в пешем по лётному» показал. Насколько всё это успели усвоить лётчики? Грядущий день покажет. Ко мне подходит Сен-Жак.

— Думаешь завтра они всё-таки прилетят?

— Нет Шарль, я так не думаю. Я в этом уверен! Да ты сам посуди. Тщательно спланированное наступление мятежников, едва начавшись внезапно захлебнулось. Все попытки авиакрыла Бургоса и дальше бомбить Сантандер и Овьедо подполковник Луна отбил, кинув против него всю нашу авиацию. Сам говоришь, что бои в воздухе там сегодня шли тяжёлые. И у нас, и у мятежников очень большие потери в живой силе, бронетехнике и в самолётах. Санхурходистам было просто не до нас. Информация о том, что наступление на Виторию-Гастейс также захлебнулось, в Бургос видимо пришла с опозданием. Да и первые реляции о начавшемся наступлении, скорее всего были вообще победные. Ну, так и мощь-то какая на нас наступала! Соотношение сил, наступающих к обороняющимся, составило, как минимум пять к одному. Этого по меркам сегодняшней военной стратегии, вполне достаточно для успешного развития любого наступления. Тем более, что по самой Витории-Гастейс и передовым позициям республиканских войск авиация противника отработала на пятёрку с плюсом. Это нам приходится признать. Да и та эскадрилья, что мы уничтожили возле Сестао, скорее всего также должна была поддерживать наступающих. — усмехаюсь и заканчиваю свою мысль:

— «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». Это у нас, у русских, есть такая старая поговорка. Вот и о нас скорее всего тоже «просто забыли», но может и вовсе не придали большого значения «Корсарам» и не учли в своих планах. Но так-то да, по большому счёту, на что-либо серьёзное в общей расстановке сил на фронте одна, пусть даже и «усиленная» эскадрилья, но не бомбардировочная, а истребительная повлиять не может. Но это лишь по мнению тех военачальников, что не принимали участия в Великой Войне и не испытали на себе того кошмара, что выпал на долю солдат, попадавших под бомбёжку и свинцовый ливень с небес.