Кречет. Первый очаг - Эльхан Аскеров

Продолжить беседу им не довелось. В дверь постучали, и Беломир, на правах хозяина, распахнул её, удивлённо рассматривая стоящих на пороге старшин станицы.

– Войти дозволишь ли, хозяин? – с лёгкой улыбкой спросил самый старый из них.

– Гость в дом, бог в дом, как горцы говорят, – нашёлся парень, отступая в сторону.

– Мир дому сему, – войдя, поклонились старики огню. – По делу мы к тебе, Гриша.

– Присаживайтесь, – кивнул казак на лавку у стола. – Друже, спроворь чаю, будь добр, – попросил он Беломира.

– Сей момент будет, – коротко кивнул парень, подхватывая чайник.

Печка на летней кухне была горячая, так что вскипятить пару литров воды было не долго. Вернувшись в дом, Беломир быстро расставил глиняные кружки, выставил блюдо со сладкими пирогами и, выставив заварочный чайник, окинул стол внимательным взглядом. Не забыл ли чего.

– Всего вдосталь, друже. Разливай, – одобрительно кивнул Григорий, откладывая амуницию.

Быстро наполнив гостям кружки, парень присел к столу и, глотнув напитка, вопросительно покосился на напарника. Исходя из ему известного, пришли старшины не к нему, а к казаку. А значит, и разговор у них может быть не для лишних ушей. С другой стороны, это его дом и гнать хозяина из собственной хаты, по местным меркам, полный отстой. Не стали бы старшины так позориться, если только не решили избавиться от него совсем.

Старики, приложившись к кружкам, откусили по кусочку пирога и, прожевав его, дружно покосились на старейшину. Чуть кивнув, старик отодвинул кружку и, вздохнув, заговорил.

– Мы просить тебя пришли, Гриша. Сбегал бы ты в горы, глянул, все ли татары ушли иль есть ещё кто? Чего нам ждать-то?

– А чего вам ждать? – иронично хмыкнул казак. – У вас всё как было идёт. Это нам с ним воевать, – кивнул он на парня.

– Не ярись, Григорий, – вступил в разговор другой старшина. – И без того нам каждый станичник в лицо тычет, что мы всё тебе поперёк делаем. А мы просто люд сберечь желаем. Мало нас, друже. Очень мало. Приди степняки таким войском к нам, не выстоять станице. Сам знаешь.

– Теперь выстоит, – спокойно отозвался Григорий. – Вон, ему поклон, за тюфяк новый, да за то, что не стал знаний своих таить. Теперя мы тот тюфяк и заряжать быстрее можем и стрелять с него чаще. А коль денег найдёте ещё на один такой же, так мы любого ворога ещё за воротами упокоим.

– Два надобно, – тихо произнёс парень, мысленно прикидывая диспозицию.

– Объясни, сделай милость, – повернулся к нему Григорий.

– На каждый тракт по два тюфяка ставим и палим из них, по очереди. Пока один стреляет, второй заряжается. Таким макаром мы любого степняка в воротах держать станем, пока зелье не кончится.

– Слыхали? – повернулся казак к старшинам. – И кто из нас о таком знал?

– Никто, – замотали старшины бородами. – А ты откель знаешь? – дружно уставились они на парня.

– Учили меня, – вздохнул Беломир, чувствуя себя словно на минном поле.

– Ну, что учили, оно понятно. А кто учил, где? – не сдавались старики.

– А оно вам надо? – вдруг рассердился парень. – Я роду честно служу и стрелу громовую ношу не просто так. А что у меня прежде было, так то только моё. Вас не касаемо.

– А как прикажешь верить тебе, коль ничего про себя не сказываешь? – тут же нашёлся старейшина.

– Хочешь сказать, что я со степняками в сговоре? Иль решил, что я крестопоклонникам служу? – зашипел Беломир, глядя ему в глаза. – Иль тебе не ведомо, что громовую стрелу абы кому не дают, и что любой, кто её без пращура благословения наденет, и дня не проживёт?

– Уймись, друже, – тихо попросил Григорий, удерживая его за плечо. – А ты, старый, похоже, и вовсе уж ума лишился, коль такую напраслину на доброго воя возводишь. Гляди, как бы перед родом не пришлось за то ответ держать, – рыкнул он, окинув гостей злым взглядом.

– Нет тут напраслины, и ничего худого я о нём не думаю, – ушёл старейшина в глухой отказ. – Да только непонятно нам, откель ему в столь летах юных столь много известно? И оружье доброе делать умеет, и придумки всякие знает, и с тобой ходит, словно ему ночь не ночь. И что тут нам думать прикажешь?

– А то, что тебе не о нём, а о станице думать надобно. Вон, у вдов то и дело хлеб с лебедой, а вы и не чешитесь. Иль то не вам забота? Сказано, что боя касаемо, то наша с ним забота. Надо будет, казаков подымем, а нет, так и сами управимся. С вас только словом помощь потребна, да когда чего серьёзное затеем, как с тюфяками теми.

– Тюфяки да зелье огненное больших денег стоят, – мрачно проворчал старейшина.

– А станичников жизни сколь? – глухо поинтересовался Беломир. – Иль ты решил, что те тюфяки мне самому потребны? Так я и без них управлюсь. Что я умею, людей спроси. Они меня в бою видели.

– Верно. Нас с ним никто в полон брать не станет. Сразу срубят, чтобы после слезами кровавыми не плакать, – поддержал Григорий напарника. – А вот что с вами будет, думали?

– Чегой-то у нас не туда разговор свернул, – вздохнул молчавший до этого момента старейшина. – Вы, казаки, и вправду совсем ума лишились, коль снова за то баять начали. Сказано уж всё давно. Грише воями командовать, нам в стане ряд держать. И коль нужда будет, ему помогать во всём. А вы чего опять затеяли?

– А им всё неймётся, что Гриша да я своим умом держимся и перед ними шапку не ломаем. Да только я её и вовсе не ношу, – усмехнулся Беломир.

– А с чего так? – тут же вклинился старейшина. – Ходишь с хвостом, как тот хазарин.

– А хвост у нас доблести доказательство. Кто захочет головы моей, пусть взять попробует. Я ему для того и хвост приготовил. Только ухватить осталось, – выдал парень, сам тихо охреневая от той ахинеи, которую нёс.

– Не слыхал про такой обычай воинский, – озадачился старейшина.

– В прежние времена вои и косы заплетали, – пожал Григорий плечами.

– Угу, а свеи даже бороды в косички плетут, да ещё и колечками золотыми их украшают, – быстро добавил Беломир, сбивая старшин с мыслей о себе.

– И чего только не бывает на свете, – покачал головой старейшина. – Так что скажешь, Гриша? Сбегаешь?

– Подумаю, – обтекаемо ответил казак.

– Ты только это, Гриш, – замялся старик. – Коль решишь идти, не в станице оборачивайся. Не надо людей пугать. И без того бабы наши тебя боятся.

– Вспомнил, – презрительно фыркнул казак. – Это когда было, что я в стане оборачивался? Сколь лет-то уж прошло?

– Но ведь было, – упёрся старик.

– У меня теперь дружка добрый имеется. С ним и выходим, – коротко пояснил Григорий, кивая на парня. – Он и проводит, и встретит. А бабе своей скажи, что ночью спать надобно, а не по станице шастать, – ехидно закончил он.

– Ох, и злопамятный ты, Гриша, – скривился старик.

– Он не злопамятный. Он просто злой, и память добрая, – не удержавшись, съехидничал Беломир, заставив напарника громко расхохотаться.

⁂

В очередной раз встретив Григория на околице, Беломир подал ему узелок с одеждой и, дав время привести себя в порядок, тихо спросил:

– Что там?

– Ушли поганые, – коротко выдохнул казак, устало улыбаясь. – Всё, друже. Теперь только ждать надобно. Я так мыслю, много через седмицу князь за девками своими прибежит.

– Да по мне, так и ладно, – отмахнулся парень. – Я за другое думу имею.

– Чего ещё стряслось? – моментально ощетинился Григорий.

– Не стряслось, – мотнул Беломир хвостом. – Я всё гадаю, будет торг или не поедут купцы.

– Будет, – отмахнулся казак, успокаиваясь. – Товар люду потребен всякий. Да тем же степнякам много чего надобно. Так что будет торг. Покоен будь, – вздохнул он, отлично понимая, с чего парень так озабочен этим вопросом.

Ему и самому этот торг был нужен. Будучи воеводой стана, он прекрасно помнил, что его поселению требуется пополнить запас пороха и закупить бронзы для пушек. Убедившись, что ничего не забыли, напарники отправились домой. Григорий первым делом отправился