Башни Латераны - Виталий Хонихоев

— Я не могу поднимать мертвецов! Не могу управлять ордами нежити! Не могу создавать скелетов, как в историях про некромантов! Всё, что у меня есть — это Алисия. Одна. Единственная. И я даже не понимаю, почему она слушается! Как это работает! Я… — голос сорвался, — я плохой некромант. Никчёмный.

Курт смотрел на него задумчиво. Потом сказал, медленно: — Может быть. Но если можешь поднять одного — рано или поздно научишься поднимать и армии. И потом… никогда не знаешь когда именно тебе пригодится живой мертвец. Я не святой отец, малыш, меня вера и благочестие не волнуют. Если есть возможность отправить на смерть уже мертвых вместо моих парней — я буду доволен и этим. — Курт выпрямился, отряхнул одежду и направился к двери, но у порога остановился и повернул к нему голову: — Подумай над моим предложением. Вступишь в отряд — я прослежу, чтобы никто не задавал лишних вопросов. Может быть ты и не Варриус Зловещий пока, но уж минимальную оплату я тебе гарантирую. Оплату и защиту. В этом городе никто не сможет тебе предложить больше.

— Но… если кто-то узнает… Церковь… инквизиция…

Курт повернулся к нему. Пожал плечами: — А кто узнает? Ты же можешь стать неизвестным. Сохранить свою тайну. Некромант — это не маг Огня, которого видно за милю. Не маг Света, что светится как факел. Ваши круги не светятся. Вас не выдают вспышки заклинаний. Никто не увидит, как ты поднимаешь мертвеца. Сделаешь это ночью, в подвале — и всё. Готово. Курт разводит руками в стороны: — А потом стоишь на стене. Делаешь вид, что арбалетчик. Стреляешь болтами, как все. А твоя мертвечина… она где-то там, внизу, в гуще боя. Рвёт врагов голыми руками и принимает на себя болты и стрелы, предназначенные для моих парней. Кто поймёт? Да и… инквизиция ничего не сказала герцогу Мальтийскому насчет его некромантов. Достаточно быть сильным… — командир наемников открыл дверь.

— Подумай об этом. — бросил он через плечо. Дверь закрылась.

Грохот взрывов вернул его в реальность. Лео бежал по улице, Алисия бежала рядом — бесшумно, плавно, как призрак. Нокс мчался впереди, чёрная молния между ног редких прохожих.

Вокруг — хаос. Люди кричали, молились, бежали к убежищам. Дым стелился над крышами. Небо на востоке пылало оранжевым — магия и огонь сливались в единое зарево, от которого становилось не по себе.

«Стена рушится», — подумал Лео. «Грюнвальд не справляется. Слишком много ударов. Слишком быстро. И даже если справляется — через стену будут лезть враги, а защитников все меньше и меньше».

Он бежал быстрее, перепрыгивая через лужи, обломки, чьи-то брошенные пожитки.

Алисия не отставала. Её шаги были точными, механическими. Голубое платье развевалось за ней, волосы разметались по плечам. Платье. Лео резко остановился, едва не поскользнувшись на мокрых камнях.

«Платье. Боже милостивый. Она в платье».

Он обернулся, посмотрел на неё — на огненно-рыжие волосы, на голубое платье, на бледное, красивое лицо. Такое знакомое. Такое узнаваемое.

«Её узнают».

Мысль ударила как кувалдой по затылку.

«Если я приведу её на стену вот так — её узнают. Все. Каждый, кто видел её хоть раз. Каждый, кто был на похоронах. Каждый, кто знал ее при жизни».

Город небольшой. Все всех знают. Алисия Линденберг, дочь Генриха Линденберга, главы малой Торговой Гильдии, красавица с рыжими, почти красными волосами, блестящая ученица Академии Вардосы — её лицо знали многие.

«А если узнают её — узнают и меня».

Связь была очевидна. Он ходил с ней по городу. Держал за руку. Бринк видел. Может, ещё кто-то видел.

«Стоит кому-то сложить два и два — и всё. Конец. Костёр».

Он оглянулся. Алисия стояла, неподвижная, ждала команды. Глаза пустые. Послушная. Безмолвная.

«Что делать? Что, чёрт возьми, делать?»

Грохот над стеной усилился. Крики. Звон железа. Где-то рухнула стена — глухой удар, от которого задрожала земля под ногами.

«Времени нет. Нужно что-то придумать. Быстро».

Его взгляд метался по улице. Обломки. Тела. Кровь на камнях.

И тут он увидел.

Мёртвый воин лежал у стены дома, прислонившись к обгорелым доскам. Молодой парень, лет двадцати пяти, может тридцати. В полном доспехе: кольчуга, поножи, наручи, кираса. Серый табард городской стражи, пропитанный кровью. Шлем валялся рядом — простой конический, с забралом в форме решётки. Забрало было опущено. Воин был мёртв — стрела торчала из щели между нагрудником и наплечником. Кровь запеклась тёмными потёками. Лицо бледное, глаза закрыты. Молодое лицо. Совсем мальчишка.

Лео подошёл, опустился на колени рядом с телом. Руки дрожали.

«Доспехи».

«Если надеть на неё доспехи…»

Он схватил шлем, повернул в руках. Железо было холодным, тяжёлым. Забрало закрывало всё лицо — только узкая решётка для обзора. Сквозь неё ничего не разглядеть.

«Если надеть это… никто не узнает. Никто не увидит лица».

Он посмотрел на Алисию. Она стояла в трёх шагах, ждала. Голубое платье. Лицо мертвой девушки, которую он любил.

— Иди сюда, — приказал он, и голос прозвучал хрипло. Она подошла. Встала рядом. Неподвижная.

Он огляделся. Глухой переулок, туда! Скомандовав ей тащить мёртвого защитника города, он как обычно поразился ее невероятной физической силе — она несла его легко и быстро, будто не воина в полном доспехе, а невесомую сумочку с пухом. Лео начал стаскивать доспехи с мертвеца. Руки дрожали, пальцы скользили по ремням, кровь пачкала ладони, но он продолжал. Расстегнул пряжки на боках, потянул кирасу вверх. Тяжёлая. Железо звякнуло о камни.

Кираса. Тяжёлая, в вмятинах, покрытая царапинами, но целая. Он перевернул её, осмотрел. Стрела прошла в щель — дыры в самом железе не было. Годится.

— Подними руки, — сказал он Алисии.

Она подняла. Механически. Без колебаний.

Лео надел на неё кирасу поверх платья. Голубая ткань скрылась под железом. Он застегнул ремни на боках, затянул на груди. Слишком велика — болталась на плечах, нагрудник сидел неровно, но держалась. Наплечники. Железные пластины с кожаными ремнями. Левый. Правый. Закрепил на плечах, затянул под мышками. Руки дрожали всё сильнее.

«Быстрее. Нужно быстрее».

Наручи. Длинные железные пластины для предплечий. Он обмотал их вокруг её запястий, затянул ремни. Железо скрыло бледную кожу.Поножи. На голени. Ремни. Пряжки. Он работал быстро, не думая, просто делал. Одна за другой. Левая. Правая.

Грохот усиливался. Где-то совсем рядом что-то рухнуло — стена? дом? башня? — земля дрогнула, с крыш посыпалась черепица.

— Проклятье, — прошептал