Башни Латераны - Виталий Хонихоев

Защитники побежали, оставляя свои позиции. Хаос усилился. Лео стоял, прижавшись спиной к уцелевшему участку стены, и смотрел на всё это. Вокруг — разрушение. Обломки. Тела. Кровь. Дым.

Кто-то бежал мимо него, хромая, держась за раненое плечо. Кто-то тащил раненого товарища. Кто-то просто сидел на камнях, обхватив голову руками, раскачиваясь.

— Лео? Леонард Штилл?

Он обернулся.

Грета.

Она стояла в трёх шагах от него, вся в саже и копоти. Мантия порвана, волосы растрепались, лицо бледное, глаза пустые, стеклянные.

— Грета…

— Что ты здесь делаешь? — её голос был хриплым. — Почему ты пришёл? Ты же… ты не должен быть здесь…

— Я хотел помочь.

Она засмеялась — истерично, на грани срыва. Четвёртый взрыв потряс стену. Ещё один пролом. Крики. Грета качнулась, Лео поймал её за плечи.

— Якоб мёртв, — прошептала она, глядя ему в глаза. — Видел? Ему стрела в горло. Умер за секунду. Фридрих тоже. Взорвался прямо в своём круге. А Марта… — её голос сорвался. — Ей отрубили голову. Просто… отрубили. Как капусту.

Лео не мог говорить. Только держал её за плечи, чувствуя, как она дрожит.

— Мы все умрём, — повторила Грета. — Все. Ты понимаешь? Все.

— Погоди. — сказал он ей: — постой. Видишь? — он разворачивает ее лицом к пролому. Мощный удар выбрасывает черно-желтых от пролома, там же вырастает Магистр Отто фон Грюнвальд, коренастый, похожий на кусок живой скалы. Его голос — низкий, гортанный — прорезал грохот: — Терра муралис! Фундаментум! — он вскидывает руки и пролом тут же заполняется камнями и землей, за считанные секунды на месте пролома уже возвышается стена, даже с зубцами и бойницами для стрелков сверху.

— Видишь! Мы не проигрываем! — кричит он ей: — магистр Грюнвальд, у него Четвертый Круг Земли! Он не даст проломить стены! Вспомни чему нас учили в Академии, энергия магии на квадрат расстояния, здесь на месте он сильнее чем Архимаги Огня, они бьют издалека, а он воздействует на землю тут! Он не даст разрушить Вардосу! Грета! — он трясет ее за плечи: — прекрати! Приди в себя!

— … прийти в себя? — тихо шепчет Грета, опуская голову: — ты что, не понимаешь, Штилл? Стены сами по себе не удержат город. Город удерживают его защитники на стенах. А их… — она качает головой: — с утра нас было десять на стене. Сейчас — я одна. Понимаешь⁈ Пусти! — она вырывается из его рук.

Еще один взрыв. Крики. Стена рушится, но упрямый магистр Грюнвальд возводит ее снова.

— Куда ты собралась? — спрашивает он у Греты, все еще удерживая ее за плечи.

— Домой. — тихо сказала девушка: — хоть с мамой попрощаюсь… пусти меня, Штилл. Иди на стены, делай что хочешь. Для меня война кончилась. Я… я сожгла каналы. — она сглотнула: — слишком много энергии за раз, надорвалась. Да какая к черту разница. — она машет рукой: — пусти меня, все равно от меня уже никакого толка тут.

Лео машинально разжимает пальцы. Смотрит вслед девушке, которая, качаясь уходит от стены. Сглатывает. Сжечь каналы… это возможно, но для этого нужно столько сил приложить, столько энергии прогнать через себя. Быстрее от боли сознание потеряешь чем каналы сожжешь… такое бывает когда маг Первого Круга создает заклинание Третьего и вытаскивает его не смотря ни на что… но как Грета смогла себе каналы сжечь?

И он вдруг понял — ясно, чётко, холодно — что ему нужно делать. Если даже Грета отдала всю себя обороне города, если даже она, обычно тихая и спокойная девушка смогла сражаться так, что выжгла себя изнутри — то у него тем более нет права оставаться в стороне. Он обязан сделать все, что может. Не смотря на последствия.

Алисия.

Он уже бежал. К лестнице. Вниз. Прочь от стены. Нокс нёсся рядом — чёрная молния.

«Меня сожгут потом». — пришедшая мысль была на редкость спокойной. Его обязательно сожгут на площади. Если он доживет до этого времени.

Спуск был быстрым. Лео перепрыгивал через ступени, скользил, едва не падал, но продолжал бежать.

Внизу — площадь перед стеной. Импровизированный госпиталь.

Раненых было слишком много. Они лежали на камнях, на носилках, просто на земле. Стонали, кричали, молили о помощи.

Целители — Эмма среди них — метались между ними, но не успевали. Просто физически не успевали.

Лео увидел Эмму. Она стояла на коленях над каким-то воином, её руки светились бледно-голубым, но свечение было слабым, мерцающим. Она плакала.

— Не умирай, — шептала она. — Пожалуйста, не умирай…

Воин умер. Его глаза остекленели, грудь перестала подниматься.

Эмма зарыдала, закрыла лицо ладонями. Рядом с ней трудились целители из Храма, их лица были спокойны, несмотря на стоны и мольбы о помощи, они работали как заведенные часы, переходя от одного раненного к другому. Одна из целительниц по пути коснулась плеча Эммы и на кончиках ее пальцев вспыхнуло свечение.

— Такова воля Божья, дитя. — сказала она печально и спокойно: — все мы смертны. Продолжай исполнять свой долг.

Лео хотел подойти. Сказать что-то. Но не мог. Просто бежал дальше.

Через площадь. Через улицы. Сквозь панику и хаос.

«Алисия».

Седьмой взрыв прогремел за его спиной. Восьмой.

Стена продолжала рушиться.

Лео бежал быстрее.

Он слышал далёкий грохот взрывов. Видел дым над стеной. Знал, что там происходит.

«Грета умрёт. Густав умрёт. Эмма умрёт. Все умрут».

«Если я не сделаю это».

Сгоревший дом Мюллера. Обугленные стены, провалившаяся крыша. Вход в подвал.

Лео остановился у провала, прикрытого доской. Тяжело дышал, руки дрожали.

Он слышал далёкий грохот взрывов. Видел дым над стеной. Знал, что там происходит.

«Грета умрёт. Густав умрёт. Эмма умрёт. Все умрут».

«Если я не сделаю это».

Он опустился на колени, схватился за доску.

— Прости меня, — прошептал он. — Прости, Алисия. Прости всех. Но у меня нет выбора.

Отодвинул доску.

Спустился в темноту.

Внизу было тихо. Прохладно. Пахло сыростью и… чем-то ещё. Чем-то сладковатым, тревожным.

Лео зажёг огонёк на кончике пальца — слабый, еле мерцающий, но достаточный, чтобы видеть.

Алисия сидела там, где он её оставил. На полу, в углу, прислонившись к стене. Глаза закрыты. Неподвижная.

Лео подошёл, опустился перед ней на колени.

— Алисия, —