Башни Латераны - Виталий Хонихоев

— Ха! — выкрикнул Бринк и толкнул застывшего ополченца рядом: — ты что дурак⁈ Никогда не тычь в лицо если на нем закрытый шлем! Бей сверху, он прикроется, а не уклонится, другой его в грудь столкнет, деревенщина!

— Д-да, дейн наемник! — выкрикивает ополченец, отходя от ступора. Бринк дает ему подзатыльник. Не сильно, но чувствительно — на память.

— Не ссать, говнюки! — скалит он желтые зубы: — а то после боя я вашим мамашкам визит нанесу! — он нервно хохочет. Курт снимает руку с меча. Еще не время. Оглядывает своих людей, смотрит как идет отражение штурма.

Маркус молча заряжал арбалет, целился, стрелял. Снова и снова. Без эмоций, без выкриков, как на работе. Каждый выстрел — попадание. Враги падали с лестниц один за другим, со стрелами в горле, в груди, в глазу.

Хороший стрелок. Может, лучший в роте.

Юный ополченец — сын кузнеца, кажется, или мясника, Курт не помнил точно — стоял чуть поодаль, сжимая копьё обеими руками. Руки дрожали. Глаза огромные от страха. Первый бой. Курт видел таких сотни. Половина из них не переживала первого дня.

— Эй, парень! — окликнул его Курт. — Дыши! Просто дыши и коли, когда они полезут! В лицо целься, в горло! Если в закрытом шлеме — бей сверху, второй сталкивает!

Мальчишка вздрогнул, кивнул, сжал копьё крепче. Побелевшие костяшки пальцев. Рядом старый солдат городской стражи тыкал алебардой вниз, за стену. Седой, с огромным шрамом через всё лицо, от виска до подбородка. Он работал без эмоций, как на фабрике, молча сталкивал нападающих с лестницы, высовываясь за стену, становясь мишенью для арбалетчиков противника, но зато, не давая врагам подняться и заставая их в момент наибольшей уязвимости. Когда ты по лестнице вверх карабкаешься отражать удары сверху очень трудно, одна рука всегда занята, уклониться в сторону не можешь.

Ветеран. Таких мало осталось. Таких бы на стены, человек четыреста, а то и тысячу — и можно в осаде сидеть, не возьмут город.

Враг подкатил очередную лестницу. Солдаты полезли вверх.

— Копейщики, вперёд! Сбросить! — приказал Курт. Три лестницы на стену — допустимо. Хреново, но допустимо. Четвертая же…

Трое ополченцев подбежали к краю, ткнули копьями в лица тех, кто карабкался. Один враг схватился за древко копья рукой, попытался вырвать. Ополченец дёрнул на себя, враг не удержался, полетел вниз с воем. Лестница покачнулась, но держалась.

— Шесты! Толкайте!

Двое солдат городской стражи подбежали с длинными шестами, уперлись в лестницу, толкнули. Лестница медленно откланялась назад, потом быстрее, потом рухнула. Солдаты Арнульфа полетели вниз с криками. Хруст костей, звон железа.

Снизу прилетел огненный шар. Вражеский маг, где-то в толпе внизу, выпустил заклинание. Шар ударил в стену чуть правее от Курта. Взрыв, камни посыпались, двое ополченцев упали, крича. Один не встал — голова под неестественным углом. Другой корчился, держась за обожжённую руку.

— Унести раненных! — рявкнул Курт: — к целителям за стену! Быстро, быстро!

Где-то внизу, на площади за стеной, были целители. Им тащили раненых. Если успеют, может, спасут.

Магистр Морау ответил огнём. Его огненный шар прилетел туда, откуда стреляли. Взрыв, крики. Вражеский маг замолчал. Курт оглядел стену снова. Пятеро убитых. Десяток раненых. Стена держалась, но в нескольких местах были трещины. Грюнвальд чинил их, но каждый раз это отнимало у него силы.

Однако пока все шло терпимо, могло быть лучше, но терпимо. Приемлемо. Враг упирался в стену и никак не мог преодолеть ее, да, защитники тоже уставали, но потери врага были несопоставимо велики, это у него на стене пятнадцать человек выбыло из них пятеро убитых, а у врага за это же время почти сотня полегла. Стены Вардосы высокие, прочные, негостеприимные, со стен вниз льется поток кипяток, раскаленное масло, летят стрелы и огненные шары, камень вспухает гранитными шипами, а тех, кто поднялся наверх — тычут алебардами в лица, сталкивая вниз. Это на стене ты можешь сделать шаг назад и ничего не произойдет, а человеку на лестнице деваться некуда, только упасть вниз, к таким же неудачникам, которые переломали себе кости от падения и их стоны уже и не слышны в шуме битвы.

— На холме! — раздается крик и он прищуривается, глядя вдаль. Выплевывает короткое ругательство. На холме вдали, там, где стоят палатки со желто-черными стягами Арнульфа — стоят три маленькие фигурки. Их толком и не видно, но вот вздымающиеся над ними всполохи стихийной магии выдавали их с головой. Над холмом вспухает огненный пузырь, взвихряется пламя, собираясь в одной точке, из оранжевого он превращается в ярко-белый… шар кажется огромным даже отсюда. Значит не врали, мелькает в голове мысль, не врали разведчики, в стане Арнульфа есть Архимаги, это Пятый Круг, не меньше, такая мощь… он уже видел Архимагов в бою, если этим тварям дать возможность подготовить заклинание и влить туда всю свою силу… при осаде Карлештейна один такой стер с лица земли башню замка! Один! А тут их трое! Трое, мать их Архимагов!

— Всем вниз! — заорал Курт, падая ничком и закрывая голову руками. Взрыв! Грохот!

Волна жара накрыла его, обожгла лицо. Он стиснул зубы, открыл глаза, проморгал, помотал головой, избавляясь от назойливого звона в ушах. Поднялся на ноги, отряхивая с себя каменную крошку и пыль, которая осела на его потертой кожаной куртке, усиленной железными пластинами на плечах и груди. Уши звенели так, будто кто-то запустил в голову целый рой разъяренных шершней, перед глазами плыли красноватые пятна, а во рту был привкус крови и пепла, на зубах скрипел песок. Он потряс головой, пытаясь избавиться от этого назойливого звона, сплюнул кровавую слюну и заставил себя сфокусировать взгляд на том, что осталось от стены.

То, что он увидел, заставило его выругаться. Участок стены, метров десять, а может и все пятнадцать в длину, просто исчез. Не рухнул — исчез. Камни, которые стояли здесь веками, пережили три войны с демонами, бесчисленные мелкие стычки и набеги, которые выдерживали морозы и ливни, которые чинили после каждой осады — их больше не было. На их месте зияла рваная дыра, словно какой-то гигант откусил кусок городской стены и выплюнул обломки вниз. Огромные каменные блоки лежали грудой у основания стены, перемешанные с телами защитников, которым не повезло оказаться на этом участке в момент удара. Кое-где из-под обломков торчали руки, ноги, виднелись края разорванных табардов городской стражи, кто-то шевелился, пытаясь выбраться, кто-то лежал