Перекресток возможностей - Л. Нил Смит

Наконец, пришло время поздравлений, по рукам пошли сигары, Хитрого Дика увезли на санях на более зеленые пастбища, а мы уехали в облаке выдыхаемого воздуха. Была всего лишь полночь: если Диджей была на высоте, Мэдисон, возможно, все еще отвечал на дурацкие вопросы.

— Скажи-ка мне, напарник… — Я нашел кое-что получше кофе за водительским сиденьем. — Что насчет «глушилки», которую мы там оставили? Особенно когда они выследят ее до нас… то есть, до тебя… и, может, мне стоит взять назад это «напарник».

Он покачал головой. — Ненавижу терять ценное оборудование, но, учитывая альтернативу… Они решат, что это Хитрого Дика. Никаких торговых марок, никаких серийных номеров, никаких проблем, на самом деле.

— Наверняка есть другие способы…

— А, я понял, о чем ты. Уин, ты единственный человек во всей Конфедерации, который знает об отпечатках пальцев, я обещаю!

— Ладно, раз уж я играю роль Бедного Тупого Ореха, [124] ответь мне еще на один: мы видели, как Мэдисон, Клейнгунтер, Биллс и Берджесс уехали сегодня, в доме было темно. Но разве там не должны были жить и другие гамильтонианцы? Как ты рассчитал…

— Элементарно, мой дорогой Как-Его-Там. Мэдисон солгал, чтобы не пускать нас в некоторые комнаты. Мы видели зимние сады, спортзал, всевозможные лекционные залы. Но только одну маленькую кухню и ни одной столовой, достаточно большой, чтобы вместить больше полудюжины человек. Ergo, [125] никого, кроме Мэдисона, Клейнгунтера и их двух американских гостей!

Волосы у меня на затылке начали вставать дыбом, и я задался вопросом, стоит ли оставлять его в живых до утра. — Сдавай свою трубку, [126] Шерлок! Тебе не пришло в голову, что жильцы могут готовить в своих комнатах? — Я вытащил из-под туники уголок салфетки Мэдисона. Вышитое атласом, Всевидящее Око в Пирамиде тускло блестело в свете приборной панели. — Или что они могут просто переоборудовать свои лекционные залы для ужина? Для чего, черт возьми, по-твоему, был тот шкаф со скатертями?

Он ударил по тормозам, машину занесло на обочину, и он застыл, невидяще уставившись в пространство. — Великое правительство! Я об этом даже не подумал!

— КВА-А-АК! — Телеком вспыхнул, обеспокоенное лицо Люси втиснулось в фокус рядом с лицом Форсайта. — Возвращайтесь сюда быстро, мальчики! Пока вы делали это с ними, они взяли и сделали это с Клариссой!

XVI: Баланс безумия

Авторитаризму чертовски трудно подражать. Каждый грошовый [127] салонный пруссак тешится счастливым заблуждением, что «когда придет Революция», он окажется на вершине кучи. Это самая тупая разводка в истории, но если бы она не срабатывала на некоторых людях, хотя бы иногда, мы бы не морозили свои задницы здесь, на Южном полюсе, верно?

— Бухвальд и Бреслин [128] «Последние настоящие военные корреспонденты мира»

СУББОТА, 25 ИЮЛЯ 1987 ГОДА

— Ужасно! — воскликнула Кларисса. Эд сидел парализованный, его лицо — застывшая маска. — Никогда не осознавала, что это может означать в населенном районе. — Люси вытерла глаза, словно пытаясь стереть образы: Хиросима, Нагасаки и остальное. — Они намереваются сделать это с нами? — Диджей дрожала от гнева, пока фильмы показывали здания, автомобили, корабли, невинно стоящие на якоре, испаряющиеся под грибовидным облаком.

— Только если вы не подчинитесь. Все довольно просто. Старая игра там, откуда я. Они достроят свой Бурав, введут войска и оружие, и гамильтонианцы внезапно окажутся у власти — под надзором СекПола, конечно.

Люси издала полный отвращения хмык.

— Этот Бурав — довольно узкое горлышко, — заметил капитан Форсайт. — Мы могли бы перекрыть его парой унций «Геркулеса №6». [129]

Эд пошевелился. — Все не так просто, Кэп. Эти люди превратили массовую войну в науку.

— В ущерб всему остальному, — сказала Люси.

— Возможно. Во всяком случае, все, что им нужно, — это дыра размером с… как ты прикинул, Уин?

— С кейс для пишущей машинки… или автомобильный термоядерный реактор.

— Да, и им это нужно не более чем на несколько минут. Как только у них появится такое оружие, нам придется оставить их в покое. Они будут держать весь город в заложниках.

— А с надежной базой, — добавил я, — ничто не помешает им устанавливать Буравы повсюду. Дайте им неделю, и они завладеют этим миром. С ресурсами и технологиями, доступными здесь, они завладеют и моим.

— Но зачем, Уин? Неужели они сделают что-то подобное ради денег?

— Кларисса, у них есть все деньги, которые им нужны, — им принадлежат печатные станки. Они хотят власти: полного контроля над населением двух миров… а то и больше, учитывая ваши колонии.

— Гораздо больше, — сказала Диджей, — если есть другие миры, до которых может добраться Бурав… мы еще даже не начали исследовать эту возможность. — Она содрогнулась.

Мы шестером собрались в гостиной Эда. Перемотка пленки вручную мимо считывающей головки заняла время, но не была особо сложной. Остальное сделал Телеком, мы смотрели результат. Сами пленки были снова в своих коробках, спрятаны в самых глубоких тайниках банка и гриль-бара «Маллиган».

Прежде чем мы занялись чем-либо еще, Диджей настояла на просмотре моих записей из подвала Мэдисона и заявила, к нашему огромному, хотя и временному, облегчению, что Биллсу еще несколько недель до создания даже микро-Бурава. — Он недоучка, — добавила она, сканируя его собранные на коленке устройства, — работающий по информации из третьих рук. Сам по себе он мог бы ковыряться до Страшного суда, не оставив и вмятины в континууме.

Теперь мы смотрели последний из правительственных фильмов, этот — об оккупации районов, приведенных к покорности водородными бомбами. Это было ужасающе; я все представлял, как Диджей насилуют под дулом штыка; Эда расстреливают за сопротивление; у Форсайта выпадает шерсть; Люси исчезает в облаке раскаленного света.

— Я не понимаю! Эти люди стреляли в меня, напали на Эда и капитана, убили собственного киллера, а теперь это последнее зверство над Клариссой! Почему бы нам просто не собрать немного мускулов и…

Люси вздохнула. — Винни, нет ни души в этой комнате — меньше всего я, — кто бы не сделал этого в ту же минуту, особенно после того, что случилось с Клариссой прошлой ночью, но так нельзя! Подумай, и ты поймешь, почему.

— Валяйте, Ваша судейская честь, вот это я должен услышать.

— Ну, во-первых, никто