Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— осколки, забрызганные радиоактивной кровью, так и остались светло-красными. На фрагментах, вроде бы не заляпанных, тоже местами виднелись красные точки — сольвент нашёл местные радионуклиды и въелся в камень, «выгрызая» их. Гедимин покосился на контейнер с меей, промытой щёлочью и очищенной от собранной «радиации», потом — на соседний отсек, куда, похоже, утащили миниатюрную кассету с радионуклидным осадком… Из отсека доносились голоса — Гварза обсуждал что-то с двумя филками. Гедимин подобрал ящики с «чистым» гравием и взвалил их на спину. «Высыплю на дальнем склоне, в стороне от лагеря. Мало ли, какие свойства появятся у меи через пару суток. Всё-таки пигмент впитался…»

Он спустился под уклон куэсты подальше от каменных ангаров. Тут, в стороне от наезженной дороги, был невысокий обрыв — место, где когда-то плато треснуло, и его часть провалилась, а потом и рассыпалась в щебёнку. На памяти Гедимина там никто не ходил, и строиться не собирались. Сармат вскрыл ящик, вываливая крашеный гравий под откос. «А всё-таки надо будет проследить, что отсюда просочится. Или выползет…»

— Боги в помощь, — тихо сказал кто-то за плечом. Гедимин, узнав голос Хассинельга, оборачиваться не стал, только досадливо сощурился и высыпал гравий из последнего ящика.

— И тебе, — буркнул он, с опустевшими контейнерами разворачиваясь к стражу. Тот стоял рядом, придерживая посох одной рукой, и разглядывал сармата, будто в первый раз его встретил.

— Тут Скогны говорят о плавком камне… — заговорил он, как следует рассмотрев пустые ящики. Гедимин недовольно сощурился.

— Это у Вепуата. Цех ещё не достроен, — отозвался он, разглядывая накидку Хассинельга. Какие-то цацки на ней болтались, — просверленная косточка, оплетённый нитками или корнями камень, деревянная пуговица без парной петли… Ничего стеклянного, как и следовало ожидать, не было.

— А-а… У нас было такое. Песок плавился, и можно было с ним делать всякое, — задумчиво сказал страж. — Но почему говорят о пузырях? Какие пузыри?

— Цех достроим — посмотришь, — пообещал Гедимин. — Или к Вепуату зайди. Он каждый день с ними возится. Туда, наверное, опять толпа набежит…

Он досадливо сощурился. Посох в руке Хассинельга качнулся, страж наклонил голову, искоса глядя на сармата; Гедимин не мог понять, чего от него хотят.

— Скогны говорили, — отозвался Хассинельг. — Осторожнее сегодня с плавким и горячим. После рассвета будет трясти — смотри, не поранься.

Гедимин мигнул.

— Трясти? — он оглянулся на цепочку вулканов вдоль горизонта. Красные огни в полной темноте горели ярко, и на глазах сармата один из них вспыхнул, выплёвывая крупные искры, и из красного стал оранжевым.

— День камня, — Хассинельг ткнул посохом в гравий. — Скалы не потрескаются, но встряхнёт. Ты предупреди Вепу-а — на меня он зол.

— Ладно, — растерянно согласился Гедимин. Когда он отходил от обрыва, страж ещё стоял там — и даже принял удобное положение, облокотившись на посох. «Чего он не в лагере?» — думал сармат, оглядываясь на светящуюся палку — только она и выдавала местонахождение Хассинельга. «Отсюда в тот день зашли Джагулы… Стражи всё-таки решили выставить пост? Своевременно, что тут скажешь…»

Он оборвал мысленные насмешки и напряжённо вслушался в шорохи и перепискивания. Лагерь давно проснулся, по нему сновали Бронны-уборщики, Скогны несли ленивый караул, нхельви бегали повсюду, путаясь под ногами. «Трилобиты» молчали — и те, что сидели в шатре, и те, что, предположительно, вместе с хозяевами бродили по округе. «Вроде спокойно. Хотя — не показатель,» — думал Гедимин, возвращаясь в лагерь. «В тот раз Джагулы перед атакой их заткнули.»

На другой окраине уже скрежетал гравий — четверо Текк’тов, обернувшись вокруг недолепленного здания, покрывали складками его крышу. Лишние хвосты пришлось втянуть в скалу, но и так существа занимали очень много места, и все, кто проходил мимо, огибали гигантов по широкой дуге. Сармат осторожно «посветил» сквозь бронированные кольца лучом сигма-сканера, — внутренние полости цеха были уже готовы, термоизолирующие — тоже, Текк’ты работали над внешними складками. «Быстро они,» — подумал Гедимин, выключая прибор — луч уже заметили, кто-то из Текк’тов даже повернул голову к пришельцу. Сармат успел заметить главное — глубоко под землёй, куда достало сканирующее излучение, пятеро гигантов разбирали скалу на валуны. Станция строилась, хоть и с нарушением всех планов.

… — И всё-таки кривое, — встретил Гедимина удручённый шёпот Вепуата. — Ровнял-ровнял, а всё равно с выгибом. Ладно, что уж теперь…

Разведчик, вытащив на стол поддон для «стекляшек», рассматривал предмет размером с пол-ладони. Он был почти плоским, со срезанными углами; у него была трубчатая рукоятка. Вепуат взялся за неё и выставил предмет перед собой, держа двумя пальцами.

— О, Гедимин, тебя видно, — пробормотал он, поворачиваясь к сармату. Тот удивлённо мигнул, глядя на миниатюрное зеркало.

Получили его, похоже, распилив надвое бутылку с зеркальной поверхностью внутри — расплавленная ульсена осела не вполне ровным слоем, но предметы отражала неплохо. Из разрезанного горлышка бутылки скрутили ручку, загнув края внутрь, верхние углы скруглили, металл для защиты покрыли жёлтым гзешем. Вепуат и Гедимин отражались в слегка выпуклой пластине искажённо, но вполне узнаваемо.

— Ещё тёплое, — сказал Вепуат. — Долго же эти штуки остывают! Уже думал сунуть в воду…

Гедимин, недовольно хмыкнув, перевёл взгляд на поддон. Там лежало второе зеркало — вторая половина той же распиленной бутылки, ещё более выпуклая.

— Зря возился, — Гедимин тронул когтем покрытый гзешем край. — Это в переплавку.

Вепуат отобрал у него кривое зеркало и, сравнив с первой, более удачной половиной, прикрепил к броне.

— Для примера сойдёт. Покажу Сэта. Первое время у них и такие получаться не будут, — сказал он. — Отражает же, верно? Было бы время — я на углы ещё цветным наляпал, была бы рамка.

Гедимин мигнул.

— Ты это к Сэта понесёшь? — он вспомнил вчерашние толпы Скогнов и своё выступление и угрюмо сощурился. — Ну да. Если тут видели, надо и там показать. Чашки тоже возьмёшь?

— Чашки нести неудобно, — отозвался Вепуат. — Лучше взять всякую мелочь… Далеко у тебя бусы и пуговицы? Я тебе